"Александр Шленский. Вяленый пидор" - читать интересную книгу автора

называется. Есть и без тебя, кому проверять, как строят коммунизм. Хуй
собачий они построят, только нас это не ебет - мы люди простые, и спрос с
нас три копейки. Понял, Вовка, что я тебе сказал?
Зема молча и сокрушенно кивнул.
- Ну вот и хорошо. Я знал, что ты поймешь. Вовка! Запомни, я тебе
ничего не говорил, понял? Ты сам все понял! Проболтаешься кому про наш
разговор - скажу "бред у него". Понял? Сульфозиновый крест сделаю и
галоперидолом замучаю. Из наблюдательной палаты у меня век не выйдешь.
Запомнил, Вовка? Будешь еще хуйню всякую писать?
Зимин посмотрел на Зему пронзительными ледяными глазами. Зема состроил
умную рожу и отрицательно покачал головой с понимающим видом.
- Ну то-то же. Все! аудиенция окончена, пиздуй на хуй из моего
кабинета, а писанину свою в толчок спусти, только не сразу, а по частям.
Об этом разговоре в кабинете заведующего отделением Зема под большим
секретом рассказал Мише все на том же месте - во дворе, рядом с вечно
гудящей трансформаторной будкой.
Миша не раз и не два ловил себя на мысли, что шизофреник Зема с его
больными мозгами был безусловно в чем-то глубоко прав, и что ощущения
полноты жизни и правильности выбранного пути действительно чрезвычайно
субъективно. Миша думал о своем пути, и чем больше он об этом думал, тем
чаще ему казалось, что он ужасно далек от своего центра. Только Мише в
отличие от Земы не казалось, что он находится на каких-то задворках, без
движения. Скорее, Миша испытывал чувство затерянности в жизни: кто-то
когда-то забросил его в этот огромный пестрый мир, и с тех пор Миша не мог
понять, ни в каком месте этого мира он находится, ни в каком месте ему
следует быть, ни какие вообще места в этом мире существуют. Вселенная, в
неведомой точке которой он был затерян, казалась юноше обжигающе холодной, и
для того, чтобы чувство потерянности исчезло, было необходимо прежде всего
согреться.
И тут вдруг Миша поймал себя на том, что он больше не испытывает при
этих мыслях и воспоминаниях того неизменного душевного озноба, который
всегда сопровождал эти Мишины мысли, приходящие по большей части в ночные
часы. Откуда-то вдруг неожиданно повеяло легким теплом. Так бывает, когда
устанешь и продрогнешь в дороге на холодном ветру, и вдруг заметишь близкий
костер, вокруг которого собрались друзья, которые тебя ждут. Тепло еще не
охватило тело, ты все еще дрожишь на ветру, но на душе уже тепло.
Вот это нежданное потаенное тепло и заструилось вдруг неожиданно у Миши
где-то глубоко-глубоко внутри, сперва тоненьким ручейком, а затем все
сильнее, сильнее... Это не был зажигающий жар веселья и радости, который
захватывает и увлекает. Это было именно тепло - глубокое внутреннее тепло
неведомой надежы и легкой приятной грусти. Откуда взялся этот поток тепла?
Где был его таинственный источник? Миша не знал. Но он чувствовал, что
мощный поток тепла наполняет его внутренний мир и одновременно наполняет всю
Вселенную. Ее холодные, необитаемые просторы, наводящие страх своей
неизвестностью, вдруг стали теплыми и уютными, совсем не страшными.
Присутствие этого незримого тепла в каждой точке огромной Вселенной делало
родным и знакомым каждый ее уголок. Теперь - Миша хорошо это чувствовал -
вовсе не надо было искать какой-то "центр" в собственной жизни, искать свое
место во Вселенной. Центр был теперь повсюду, и не собирался никуда
исчезать. Ощущение ясности бытия и спокойствие духа, оказывается, вовсе не