"Александр Шленский. Вяленый пидор" - читать интересную книгу автора

пластилина не становится тяжелее, если его из маленького кругляша раскатать
в большой плоский блин. Однажды поняв некую абстрактную идею типа закона
сохранения массы, можно было использовать ее для преодоления последующих
барьеров. Конечно, в детстве было множество барьеров, преодоление которых не
требовало никаких раздумий. Такими барьерами были ветрянка, свинка и корь, а
также скарлатина и инфекционный гепатит, которым они переболели на даче в
детском саду все до единого. Это были барьеры на подступах к обычной жизни
взрослых людей, наполненной своими взрослыми барьерами типа защиты
кандидатской диссертации или вступления в члены КПСС.
А в старости были совсем другие барьеры, которые требовалось
преодолеть, чтобы понять величие вечности и ограниченность собственной
жизни, а также необходимость финального слияния с вечностью и изначальной
природой, которое должно было воспоследовать в акте смерти. Этими барьерами
были возрастающая телесная и интеллектуальная немощь, обнаружение предела
своих возможностей, предела той меры удовольствия, которое может дать жизнь,
предела своей способности меняться вместе с эпохой и не отставать от
постоянно меняющейся жизни. Природа представлялась загадочной и грозной
катапультой, выстреливавшей жизнь из вечности в реальное время, как
реактивный снаряд. Этот снаряд должен был пробить целый ряд преград и
барьеров на своем пути, и израсходовав энергию, вернуться назад, в исходную
точку выстрела, в вечность.
До Миши вдруг дошло с поразительной ясностью, что разум, человеческий
интеллект, является инструментом, необходимым для прохождения только
некоторых барьеров, но не всех. Например, разум не мог вызвать или унять
чувство любви или неприязни. Но самое интересное, волнующее и загадочное
было то, что два главных барьера, отделяющих жизнь от небытия с разных
концов, не предполагали ни малейшего участия разума в их прохождении. В
обоих случаях суровому испытанию подвергалась сама жизнь в чистом виде, на
уровне самых элементарных ощущений. А стало быть, чтобы понять загадку жизни
и смерти, следовало верить именно своим ощущениям, а отнюдь не интеллекту. И
поэтому тепло, исходящее от вечности, следовало воспринимать как ответ на
все вопросы, как решение той загадки, над которой бился измученный разум.
Разум пытался проникнуть туда, где для него просто не было места, и
ощущение холода было наказанием этому разуму за некорректное поведение.
Вечность наказывала не в меру любопытствующий разум снова и снова, а он
этого не понимал и отчаянно метался, пытаясь взять тот барьер, который он
никогда не должен был брать. А может быть, это жизнь боялась самое себя и
пыталась апеллировать к разуму, чтобы найти утешение и ответ на вопрос в тех
ощущениях, которые должны были придти вслед за той интерпретацией, которую
разум мог дать другим ощущениям.
Так бывало с Мишей и раньше. Когда он учился в младших классах школы,
он решал задачки и примеры по математике, и довольно часто вместо стройной
последовательности действий в его голове вдруг пробегал заковыристый зигзаг,
и неожиданно появлялся ответ. Ответ почти всегда был правильный, но Миша
очень не любил эти зигзаги в своей голове. Ответ выскакивал как чертик из
коробочки, настолько быстро, что нельзя было точно понять и разложить по
полочкам ту последовательность действий, в результате которой он появился.
Эта последовательность рассыпалась в пыль как раз в момент получения ответа.
А один "голый" ответ не давал нужного ощущения надежности, и не только
надежности, но еще и необходимой "вкусности", присущей правильному,