"Иван Шмелев. Росстани" - читать интересную книгу автора

бочки затычку и шлепает в лужице под бочкой, звонко крикнула:
- Шши ты, постреленок! - Сбежала и схватила под мышки. - Шваркну вот
головешкой!
Чмокнула в затылок, пахнущий конопляным маслом, и, что-то вдруг
вспомнив, пошла в огород и принялась шарить в огурцах. Забыли про них за
праздником, а они еще дня три тому показали местами крупные завязи.
Нашаривала, отворачивая плети, и находила. Уже начинали яснеть кончики и
растекаться пупырья. Нарвала в подол с десяток, сунула глядевшему из-за
плетня Ванюшке огрызанную половинку, подергала за ухо - перва-первинка,
нова-новинка, - погрозила и, похрустывая сладкий и теплый огурец, вбежала на
террасу и высыпала на стол катышком перед Данилой Степанычем.
- Вот и огурчики вам... да славные-то какие, да ядровитые...
А Данила Степаныч опять дремал в кресле, опять что-то видел - перебила
она его дрему. Увидал свежие огурцы, полюбовался, взял один и понюхал. Пахло
свежестью, и уже по запаху слышалось, какой он сладкий и крепкий.
- А-а, какие... вот ботвиньицы-то хорошо... Там Николя белорыбицы мне
привез, скажи Арише... кисленького...
Остался один сидеть. Звенела под потолком оса. Шумели по стеклам
террасы мухи. Много было их: липучки на стене были черны. Нападала в их
жарком жужжанье дремота. И слышалось неподалечку знакомое:
- Кормильцы-батюшки... подайте святую милостинку Христа ради...
"Сколько их все ходит, - думал в дремоте, - и по такой жаре ходят..."
Увидал старичка из Манькова с палочкой, у кустика, много кусков хлеба,
и в них рылся палочкой старичок, как будто копал землю. И опять увидал
Степана, спрашивающего:
- Данила Степаныч, в монастырь-то поедете? Точно толкнуло от этих слов,
испугало. Силой страха открыло глаза, открыло на один миг, и увидал Данила
Степаныч в этот один миг, в страшной ясности, что кланяется ему зеленая
стена за садом - Медвежий враг, кланяются рябина, топольки, и забор, и
перила террасы, и дорожка, и край избы, и стена дома, и он кланяется, и все
ходит и кружится, и все - живое. И он поклонился им и хотел крикнуть,
сказать: "Арина!" И забыл, как это сделать, как говорить. Увидал в темноте,
что плывет на него большое пятно, зеленое с красным. Наплыло, ляпнуло гулко
в темя и задушило.

XII

Арина нашла его на полу. Он лежал на правом боку в солнечных пятнах
стеклянной стенки, и было похоже, будто он высматривает что-то под столом.
Ползали по его плечу и бороде мухи, ползали и по полу, взлетали и стучали по
стеклам. И все еще звенела у потолка оса.
Упало у Арины сердце и застыли ноги. Крикнула Софью, а сама, белая,
опустилась на колени, подняла горячую еще голову, как у спящего, и увидала
широко открытые помутившиеся глаза.
- Данилушка... братец...
И застыла.
Знала Арина, что скоро помереть должен Данила Степаныч: неделю назад
видела она сон и не сказывала никому. Видела Данилу Степаныча во всем новом
и совсем другого. Уже потом рассказала всем; только и сказала: во всем новом
и совсем другого. Потом припоминала с Софьюшкой, что последние дни любил