"Иван Шмелев. На пеньках (отрывки)" - читать интересную книгу автора

Помню, с Лемноса я дал телеграмму в не ведомую никому здесь
Тарусу,-страстный привет жене,-и лупоглазый, чесночный грек, принимавший мою
депешу, строго взглянул на меня; покачал укоризненно головой и перечеркнув,
исправил: "Фарос!" И взял с меня что-то в пять раз меньше.
"Та-ру-са! - весело крикнул я,- это у нас, в России!"
Он недоверчиво посмотрел в меня, порылся в книге, что-то, наконец,
понял - и улыбнулся.
"Все это может быть, но это наше слово, греческое, и надо писать -
"Фа-рос"!! Наши храбрые греки прошли по всему свету и построили города у
всех народов!.. Наш Александр Мегалос!!.."
Через два дня я получил радостный ответ из далекой Тарусы: "Еду к тебе,
встречай в Константинополе".
Я ничего не понял. То есть я понял, но... девочка-то наша? Письмо
разъяснило все. Девочку отдали кормилице. Дали сделали свое дело и мои
письма-зовы. Дали закрыли девочку. Мы, мы - жить хотели! Тогда все закрылось
одним - любовь. Подходила весна, весна южных морей, когда камни рождают
розы, когда молодые глаза сверкают, как осыпанные росой первые листочки, а
за каждым кустом, за каждым камнем, чудится, притаилось счастье,- протяни
только руки.
Это был для меня подарок Бога.
Мы встретились... Она принесла с собой ароматы родной зимы на собольей
своей горжетке и зовы весны -в глазах.
Я помню эту весну Стамбула, бирюзу Золотого Рога, золотые рога Волов
Солнечных... Помню сверканье золотого дождя на солнце и триумфальную арку
радуги, ворота из перламутра в море, которые Бог построил для нашей
встречи...
Мы спали в лодках, покачиваясь, как дети в колыбели, кидались - играли
розами, молодые язычники. Я шептал ей Анакреона, самое его жгучее,
отравляющее истомой-ленью, и переливал в наше слово - до голости вольным
переводом, очень вливавшим. Мы пили вино-любовь, вино и солнце, а
гребец-турок, сваливши парус, пел нам, сидя на корточках, свои маленькие,
как птички, песенки и играл на какой-то штуке - длинная, помню, шейка,
круглая.
Как опьяненные, забывшие все на свете, мы гонялись по старым камням
соседних деревушек, городков когда-то, давно разрушенных уже раз по
двадцать, когда-то культуру знавших, теперь обратившихся в пустыри. Чего мы
только не повидали, где только не побывали!..
У старого рыбака в Эреклии нас ожидало - чудо. Не счастье - чудо. Боги
решили остаться щедрыми до конца.
Помню, тихий был, золотистый вечер. Жемчужный вечер,- жемчужные облачка
в закате. Мы выходили из таверны, бедной-бедной, где можно было достать
только козьего сыру, вяленую кефаль и красного вина в глиняном кувшине,
пахнувшего капустой, но все это было ужасно вкусно. Фаэтон поджидал нас,
чтобы повезти в Сан-Стефано, где мы остановились. Мы уже собирались садиться
в коляску, я ступил, помню, на подножку, как вдруг жена выскочила
шаловливо... да, она уже сидела!..- и неожиданно заявила, что хочет купаться
в море. Вода была еще холодна, был уже вечер, косое солнце,- купаться было
безумием. Я нежно протестовал, но- женщина ставила на своем. Правда, в
России она до сентября купалась.
Она купалась в бирюзовом море, весеннем, золотистом, молочном - в