"Олег Шмелев. Три черепахи " - читать интересную книгу автора

Половину дуги надо распилить вдоль на три части. Трудная работа, если
учесть, что пилили мы не на верстаке, а на порожке сарая, держа скользкую
заготовку руками. А вяз потому и вяз, что вязкий. Не один пот сошел, пока
разделали первую половину на три плашки. Средняя плашка получилась готовым
полуфабрикатом, а крайние еще требовалось обтесать с одной стороны, чтобы
они стали плоскими.
Эсбэ ножом обстругал заготовки, придал им форму фабричного загиба и
начал доводить сначала драчовым напильником, потом бархатным, а потом
тонкой наждачной шкуркой. Когда заготовка сделалась нежной, словно замша,
он достал из ящика фанерный шаблон загиба и шилом нанес на заготовку его
контур, затем лобзиком выпилил по контуру, и оставалось лишь сделать вырез
для клина.
Из-под кровати Эсбэ вынул камышовый клин, уже совсем готовый, дал мне
плитку столярного клея, консервную банку, велел развести у сарая костерок и
научил, как варить клей.
Я все исполнил по инструкции, а он подогнал клин к вырезу на загибе и
склеил их. Пока клей сох на зажатой в маленькие тиски клюшке, Эсбэ
приготовил изоляционную ленту, киперную (такая белая широкая тесьма,
употребляли ее для обмотки и как шнуровку для хоккейных ботинок) и клубок
свитой в тонкий жгут кожаной оплетки.
Потом сочленение было туго спеленато изоляционкой, загиб - киперной
лентой, а поверх красиво оплетен кожаным жгутом, так что было похоже на
заплетенную гриву коня (недаром же загиб из дуги), а ручка с торца обита
куском толстой кожи и на две ладони от торца обмотана той же изоляционкой.
Такие клюшки продавали по полсотни за штуку. Если не ошибаюсь, столько
же стоили самые лучшие мокшановские футбольные мячи, в которые играли
команды мастеров. А харьковские велосипеды, которых тогда было раз в сто
меньше, чем сейчас автомобилей марки "Жигули", стоили двести пятьдесят
рублей. Может, насчет цен я неточно - подзабылось немного, но, в общем,
что-то около этого.
Понятно, что Эсбэ в свои десять лет был вполне самостоятельным
человеком, брось его, как говорится, в любой водоворот жизни - не утонет.
Но все же дуги не каждый день добывать удавалось и даже не каждый месяц. А
поймают - родителям позор и суровое общественное порицание.
В октябре Эсбэ все шесть клюшек пристроил, и мы начали пировать.
Кино - каждый день. Ситро - пей не хочу. Халва - пожалуйста, пока не
стошнит.
В школе я был за Эсбэ как за каменной стеной. Меня с первого дня
приняли в свою компанию самые заводилы, потому что я был другом Эсбэ, а его
даже старшеклассники знали.
Зима с тридцать четвертого на тридцать пятый запомнилась на всю жизнь.
Мать Эсбэ родила девочку и умерла при родах. Моя мать страшно плакала
и кляла себя за то, что осуждала ее когда-то. Оказывается, ей нельзя было
рожать, врачи запретили из-за сердца, но дядя Андрей очень хотел дочку. Дом
наш после похорон как-то притих, а дядя Андрей стал непохож на самого себя.
С тех пор я его трезвым не видел, наверно, целый год, пока он не
женился на молоденькой женщине, которая сильно красила губы и курила
длинные папироски.
Эсбэ неделю не ходил в школу и не встречался даже со мной, сидел в
своей комнате при занавешенном окне.