"Юлия Шмуклер. Автобиография" - читать интересную книгу автора

она была вот это зачарованное блуждание за красотой и крупные идеи,
которые следовало ставить рычагом. И странным образом к ней примешивалось
чисто собачья отнимающая разум азартная погоня; я была на таком горячем
следу, что у меня дух захватывало и я просто загибалась. Я махала вокруг
Эльбруса, как революционный китаец на плакате "Раздвигаем горы, создаем
моря", но чем больше рушилось вокруг него задач, тем неприступнее
вздымались его склоны. Он торчал, как локоть, и я готова была отдать за
укус год жизни, потом три и потом половину. Про Бога я говорила, что это
тот, кто знает решение всех задач.

Наконец, я заработалась до того, что впала в прострацию и не могла больше
слышать слова "задача". Они распались на два класса - решившиеся точно и
не решившиеся совсем. Я чувствовала, что все решившиеся имеют какое-то
общее свойство - но у меня не было сил искать его. Я собрала рюкзак и ушла
на Белое море. Там я на эти темы не говорила и не думала - а когда я
вернулась, то для каждой задачи нарисовала картинку, где ее состояния были
изображены водными резервуарами с емкостью, определенной решением, а между
ними по трубочкам, как вода, переливались переходные вероятности, заданные
условием задачи. И однажды в институте - это было единственный раз, когда
что-то хорошее застигло меня на работе - я тихонько села за стол и под
совиным взглядом злейшего недоброжелателя, который мне почему-то не мешал,
на чистом листе бумаги написала это общее свойство. Оно было то самое, о
котором мое подсознание твердило мне пять лет назад: равенство потоков
вероятностей на каждой трубочке, ровная водная гладь, названная "сильным
детальным равновесием". На некоторых картинках наблюдались водоворотики,
вызванные несимметрией в постановке задачи - но стоило собрать их в одну
точку, как опять наступала тишь да гладь, водная ровная благодать. Это
было "слабое детальное равновесие". И теперь было видно условие обоих
равновесий - равенство произведений переходных вероятностей по любому
кольцу трубочек слева направо и справа налево. Я вывела то же самое,
исходя из физических соображений и получила границы применения
статистической физики в теории вероятностей - за детальным равновесием
начиналась терра инкогнита. Передо мной лежала теория круглая, как яблоко
- и стояла такая тишина и спокойствие, будто я знала это всегда, и никогда
не было такого времени, когда бы я это не знала.

Зато дома произошел обвал, когда в соответствии с условием детального
равновесия один из горбов Эльбруса откололся и рухнул в обломках. Но
вторая вершина взметнулась уж совсем, как Эверест, и туда страшно было
смотреть.

Условие мое оказалось необходимым и достаточным, и благодаря ему я в
первый раз узнала значение этих слов. Я даже не могла найти их определение
- в школе этого не проходили, а к первому курсу уже положено было знать.
Подучив и загнув пальцы, чтоб не спутаться, я сделала доклад у Пятецкого.
Было почему-то много народу, а я была так занята мыслями, чтобы мне не
спутаться с этим абсолютным и необходимым, что вместо приличного доклада
(обычно доклады я делаю хорошо, как актер "в душе"), несла им смутный
бред, показывала от доски свои картинки и таинственно намекала глазами.
Публика не знала, что и подумать. Наконец, Пятецкий остановил