"Юлия Шмуклер. Автобиография" - читать интересную книгу автора

считала), которые, сменяясь, как загонщики, загоняют меня в работу
настолько, что дальше она сама волочит меня, измывается, как хочет и
лупит, как боксер грушу. Мрачность моя в такие периоды не поддается
описанию - потому что я по природе маловерна и легко падаю духом - поэтому
я аж вздрагиваю, когда Мессией вступает осиянное колесо и выволакивает
рассказ и меня к свету. Вот почему я держусь своей профессии: здесь есть и
спасение, и вознесение - примерно раз в три месяца.

Когда же я вижу, как мой сын сидит и лупит на машинке свою газету
("единственная независимая на русском языке в Израиле"), а в соседней
комнате моя мама, наморщив лоб, сидит и сочиняет ему для газеты статью - я
понимаю, что предприятие наше наследственное, генетическое и причины
гораздо глубже. Может, какой-нибудь мой предок скакал и пел хвалу Господу
- и теперь я должна прыгать и писать. В любом случае, начинающий графоман
поступил бы разумно, если бы поинтересовался, какие письма писала его
бабушка. Я теперь, кстати, пишу плохие - мне скучно.

И может, потому, что я теперь в родовом деле, я, наконец, уверовала в свое
подсознание. До этого я вела себя, как Фома Неверующий, который после
каждого чуда просил еще одного, чтобы окончательно убедиться - но когда я
вложила персты в седьмое трехмерное видение, я воскликнула, как он:
"Господь мой и Бог мой!" Мелкое чудо пошло таким косяком, что
математические случаи рядом с ним - как солдатский паек рядом с
кандидатским банкетом. Колесо вертится, будто смазанное и временами слышен
даже легкий треск, как от гоночного велосипеда; вдохновениев-сдохновениев
полный кошель, как мелочи в сумке у кондуктора; герои зачинаются и встают
из головы, как Афина-Паллада из головы Зевса - ну прямо музыкальная
картина "Рассвет над Москва-рекой", не помню, кто написал. Войска мои
сейчас на голову выше меня, и когда они идут в атаку, передо мной одна
задача - физически выстоять. Когда я ночью, в темноте, бегаю записывать
приходящие фразы, сын спрашивает сочувственно: "рассказы напали?" Они,
действительно, нападают, как запой или счастливая любовь - и ставят меня в
приятное положение человека, который ни ответственности за свою продукцию
не несет, ни похвалы не заслуживает, если она качественная. Моя награда в
другом - в блаженствах, которыми сопровождается производственный процесс.
Царство Божие, действительно, внутри нас - где-то в середине головы, в
районе темечка.

Но хоть я и рекламирую подсознание в доходчивой форме моей биографии,
должна предупредить, что это хозяин жестокий - он жнет, где не сеял и
собирает, где не рассыпал. За неповиновение он грызет, как нечистая
совесть и насылает болезнь, похожую на несчастную любовь. Зато платит
удивительно щедро - пять талантов на пять, два на два и один на один. Так
что стоит поступать к нему в рабство и падать на лицо при малейших
признаках его гнева - за послушание он дарует творческую свободу. Как
сказано в библии: "Ибо иго Мое благо и бремя Мое легко". И как
благоразумный Давид безудержно льстил Господу и плакал ровно до тех пор,
покуда мог изменить приговор, так и тут есть способы, не убоявшись и
изучив поближе характер хозяина, смягчить суровый приговор "в поте лица
будешь есть твой хлеб".