"Вольфдитрих Шнурре. Герой нового времени " - читать интересную книгу автора

что тогда в класс наверняка заглянул бы кто-нибудь из учителей, а зачем нам
тратить свой порох на других?
Так что мы просто теперь молчали и ждали, когда раздастся звонок.
Удивительное это было состояние: все ребята молча повернулись к пустой
парте Пипеля, а за окном сияло солнце, отражалось в трепетных листьях
тополя, и на дворе внизу слышно было, как чертыхается господин Пите,
уронивший корзину для бумаг, наверно опять полную выброшенных бутербродов.
Вот раздался звонок.
Точь-в-точь как всегда, рывком отворилась дверь, вошел господин
Кренцке.
Никто из нас не шевельнулся.
Но и с господином Кренцке что-то произошло, мы все это заметили. Он,
державшийся всегда так подчеркнуто прямо, шел как-то смешно согнувшись, и
очки у него запотели так, что не видать было глаз.
Он аккуратно положил портфель на кафедру и что-то пробормотал.
Лишь тут до меня вдруг дошло: господин Кренцке, войдя, не сказал "хайль
Гитлер".
Я незаметно оглянулся. Многие, видимо, ждали, что он это приветствие
сейчас вспомнит.
Но господин Кренцке и не помышлял об этом. Он просунул за стекла очков
большой палец левой руки и протер их. Затем начал писать на доске слова,
оказавшиеся особенно трудными в последнем диктанте.
Похоже было, что господин Кренцке щадит правую руку. Он всегда мог
одинаково писать и правой рукой, и левой; сегодня он писал только левой.
Оглянувшись, чтобы проверить, пишем ли мы вслед за ним, он заметил
табличку на парте Пипеля. Подошел и уставился на нее; желваки напряглись на
его скулах.
С задней парты, оттуда, где сидел Адам, донесся чей-то глубокий вздох.
Вздох прервался на середине, и вновь стало слышно лишь, как во дворе
господин Пите граблями ровнял гравий вокруг мусорного бака.
- Н-да, - только и сказал господин Кренцке. А потом опять вернулся к
доске.
Внезапно я понял, что с ним произошло. Тут дело было в Пипеле. В
господине Кренцке заговорила совесть, он теперь пробует что-то исправить.
Мне вдруг захотелось за него вступиться. Конечно, Пипелю от этого легче
не будет, ему теперь не так просто поступить в какую-нибудь другую школу. Но
ведь и господин Кренцке по-своему рисковал, отказавшись требовать, чтобы мы
кричали ему "хайль Гитлер". Разве не так?.. Я возбужденно огляделся.
Мне показалось, что многие подумали то же, что и я. Это было видно по
их глазам. Они смотрели на него без прежней настороженности и недоверия.
Только Адам не хотел ничего слышать. На школьном дворе он опять начал
свое:
- Ну, не вскинул он руку - что из того? Пипелю лучше от этого? Или,
может, теперь его отца не вызовут на допрос?
- Дело не в том, что он просто не вскинул руку, - сказал я. - Дело в
том, что за этим поступком кроется.
- Бруно прав, - заметил Эдди. - Я вам всегда говорил: тяжелей всего эту
историю пережил сам Кренцке. Теперь он так больше не может. И нам
показывает, что можно из игры выйти.
- Задавил человека и дал задний ход, - скривился Адам. - Знаете, как