"Зильке Шойерман. Девочка, которой всегда везло " - читать интересную книгу автора

и я уношусь от него в вихре танца. Ветер неистово стучит в окна и стены, за
ним рвутся молнии. Они врываются внутрь, а за ними тянется всепобеждающий
аромат цветущего пшеничного поля. Все запели: слушайте! Благовестящие ангелы
поют! Из жуков вырывался жалкий писк, казалось, что кричат младенцы, я
поняла, что не только у других, но и у меня на подбородок течет слюна. Грудь
моя часто вздымалась и опускалась в такт неровному дыханию, и я не знаю, что
пробудило меня от этого транса - мой ли собственный хохот или незнакомец,
трясший меня за плечи и кричавший: эй, ты меня слышишь?
Ну да, мы погружены в дорогие сердцу воспоминания? - вдруг спрашивает
эта рыжая, которая вот уже битые три минуты сидит рядом со мной, сидит, как
непоколебимая скала, молча, со своими длинными, падающими на спину текучими
волосами. Я тебя знаю, говорит она и смахивает с лица прядь, я видела тебя
на съемке; я долго молча смотрю на нее и не понимаю, чего она от меня хочет,
почему она вообще нарушает правила заведения; потом я спрашиваю, на каких
съемках, а она отвечает - на съемках для компании "Свидетели эпохи", это я
провела тебя в студию. Да, и что? - интересуюсь я, интересуюсь скептически,
ибо не вижу здесь повода возобновлять наше знакомство, но моя отповедь на
нее не действует, это остроумно, говорит она, хорошее настроение ее не
покидает и она трясет стаканом так, что в нем звенят кубики льда. Она
действует мне на нервы, я начинаю раздумывать, не встать ли мне и не пойти
ли на танцплощадку, но тотчас отбрасываю эту мысль. Я просто перестану
обращать на нее внимание. Я наклоняю голову и принимаюсь разглядывать
поверхность жидкости так внимательно, словно собираюсь нырнуть в стакан.
Между прочим, меня зовут Кэрол, это на случай, если ты забыла. Ах, там
танцует Инес, она прелесть, ты не находишь? Она придвигается ко мне,
придвигается близко, так близко, что я снова ощущаю этот жуткий аромат ее
цветочных духов, аромат, который я, будь у меня настроение получше, нашла бы
в крайнем случае смешным. Кэрол, я не понимаю, о чем ты говоришь, у Инес
есть друг, да и я не лесбиянка, так что закончим с этим. С чем? Она смотрит
на меня темными глазами, между прочим, пусть даже у Инес есть друг, но она
была со мной, пусть не очень долго, но этого хватило для того, чтобы разбить
мне сердце, да, да, она, твоя сестра... Как бы в доказательство ее горячих
чувств, Кэрол роняет пепел с сигареты и прожигает пятно на стойке. Это было
почти год назад, но я до сих пор не оправилась. Больнее всего оттого, что
она утверждает, будто ничего не помнит. Я отвечаю, может быть, она ничего не
помнит, потому что ничего и не было, а если даже и было, то чего ты от нее
хочешь? Кэрол вздыхает и говорит, ничего, ничего, только посмотреть, как она
танцует, она здесь и чудесно танцует, а потом я часто отвожу ее домой.
Последняя реплика кажется мне несколько странной, такой странной, что я
снисхожу до вопроса: ты делаешь - что? - хочу я знать. Кэрол делает
надменное лицо, я вижу, что ты просто ничего не знаешь, о некоторых вещах
Инес и правда ничего не помнит. Я неожиданно смеюсь, настолько абсурден наш
разговор, но потом я смотрю на танцплощадку и вижу, что Инес куда-то
исчезла, на краю круга танцевали только две незнакомые девушки. В центре
площадки пусто, никто не осмелился войти в освещенный круг, как будто он
принадлежал только Инес. Я огляделась, поискала ее глазами, теряясь в
догадках, куда она могла деться. Меня внезапно охватывает страшная злоба на
Кэрол, это она виновата, я раздраженно спрашиваю, не видела ли она, куда
ушла Инес. Кэрол многозначительно оглядывается, потом отвечает, нет, она
никуда не ушла, она стоит там, сзади, и пьет с каким-то типом. У меня нюх на