"Зильке Шойерман. Девочка, которой всегда везло " - читать интересную книгу автора

стоят на улице и пьют пиво. Вдруг один из них отделяется от стены и делает
шаг по направлению ко мне, он подходит так близко, что я чувствую его
пропитанное спиртом дыхание, я собираюсь ретироваться, когда знакомый голос
произносит мое имя, одновременно мужчина подмигивает мне всем своим бледным,
немного надменным лицом. Взгляд его блуждает. Я не сразу его узнаю, как не
всегда узнают предмет, поднесенный слишком близко к глазам. Передо мной
стоит уже три дня считающийся больным мой редакционный коллега Рихард
Бартоломеи. До сих пор я видела его только в костюмах от Армани, что
соответствовало его вечно горделивому виду. Старый тренировочный костюм
преобразил его почти до неузнаваемости. Он размахивает корзиной, где
позвякивают четыре бутылки пива и шуршит пакетик орехов. На рукаве
спортивной куртки какие-то пятна, но затрапезный вид не мешает ему
рассматривать меня с известной снисходительностью. Пока я вспоминаю, тыкаем
мы или выкаем друг другу, сталкиваясь у кофейного автомата, он берет
инициативу в свои руки: ты изменилась, говорит он, указывая на мою новую
прическу, я смеюсь: ты тоже, отвечаю я комплиментом на комплимент. Он
рассказывает мне о своем житье-бытье, набирает побольше пива и садится к
телевизору смотреть видеофильмы. Он описывает все это с милым очарованием и
так обстоятельно, словно совершает нечто из ряда вон выходящее, особенное
именно своим полным отсутствием сенсационности. Я не могу понять, чего он от
меня хочет, но он переходит к делу и приглашает меня домой разделить с ним
вечер. Я настолько поражена, что делаю шаг ему навстречу, и он буквально
бросается на меня. Интересно, что же ждет меня у него дома? Я не колеблюсь
ни секунды. Какое-то время он изумленно на меня смотрит, потом вид у него
становится будничным и деловым. Ну, тогда я, пожалуй, возьму еще пару пива,
говорит он. Он медленно и нерешительно ступает в кроссовках, словно идет не
по твердому асфальту в ясный морозный день, а по зыбкому облаку. Может быть,
он как-нибудь выберет время и пригласит меня прогуляться по свежему воздуху.
Он стучит в стеклянное окошко киоска. Киоскерша - одна из тех женщин, о
которых невозможно сказать, живут ли они на самом деле, пока их не
обнаружили, допотопная голова растет прямо из плеч, как у черепахи. Когда
Рихард постучал, черепаха слабо зашевелилась. Посторонний звук ее явно не
воодушевляет, она неохотно ползет к окошку, вид у нее как у потревоженного и
недовольного пресмыкающегося в террариуме. Я смотрю на пятна, украшающие
рукава Рихарда, вижу, как он лезет в корзину за кошельком, как переминается
с ноги на ногу. Я начинаю ощущать просто фантастический холод, и чего мне
сейчас меньше всего на свете хочется, так это пива. Приходит в голову, что
будет намного лучше, если Рихард, когда мы окажемся в его квартире,
немедленно переоденется. Это было бы знаком уважения ко мне, или нет, пусть
остается как есть, он даст мне понять и почувствовать, что я ему не мешаю,
вообще не нарушаю его комфорта, и он окажется настолько вежливым, что не
станет это скрывать. Все в выигрыше. Я иду за Рихардом, который осторожно,
как Красная Шапочка, тащит драгоценную корзину. Темный подъезд второго дома
от пивной справа. Свет, к сожалению, не горит, говорит он. Я вздрагиваю,
когда он вдруг нащупывает рукой мою ладонь. Но он всего лишь по-деловому
кладет мои пальцы на перила, словно бросает их туда, и от этого движения
меня вдруг охватывает приступ желания, и это смехотворно, учитывая его
тренировочный костюм и то, что в редакции я не выделяла его из общей массы.
Мы пришли. Он вталкивает меня в светлую теплую прихожую. На полу -
красный игрушечный экскаватор и робот, на стене - фотография: Рихард,