"Г.Г.Шолем. Основные течения в еврейской мистике " - читать интересную книгу автора

как и многих его современников, к знакомству с учением Мартина Бубера. В
этот период Бубер обращался к той части еврейской молодежи, которая порвала
с религиозной традицией, считая ее приговоренной к смерти. Его учение о
первичном сущностном эмоциональном переживании (Urerlebnis), которое стоит в
центре глубинного психологического восприятия иудаизма, оказало
завораживающее воздействие на молодого Шолема. Именно это эмоциональное
переживание, дающее осознание фундаментального единства жизни, а не слепое и
бессмысленное следование традиции обеспечивает, согласно Буберу, гармонию
человеческого существования в пространстве еврейского восприятия мира.
Однако концепции эмоционального переживания явно недоставало реального
содержания, и первоначальный восторг Шолема скоро сменился разочарованием в
нем. На волне неприятия мистицизма Erlebnis Шолем близко сошелся с Вальтером
Беньямином, с которым он познакомился в августе 1916 года. Тогда
девятнадцатилетний Шолем и двадцатичетырехлетний Беньямин в беседе,
продолжавшейся несколько дней, сформулировали ряд концептуальных тезисов,
сыгравших значительную роль для последующего развития Шолема как личности и
как ученого. В введении к своему дневнику Шолем записал: "Все время нашего
пребывания вместе мы страшно много говорили об иудаизме: о переезде в
Палестину, об "аграрном сионизме", об Ахад га-Аме и "справедливости", но
больше всего о Бубере, от которого за эти четыре дня почти ничего не
осталось. Беньямин был прав, когда, прощаясь, сказал мне, что, случись мне
встретить Бубера, стоит передать ему от нашего имени ведро слез. Не то чтобы
в этом я чему-то научился у Беньямина. Напротив, более девяти месяцев я
думал о том же, что и он; только одно стало для меня по-новому ясным - я
отрицаю ценность еврейского переживания (Erlebnis) ".
Беньямин и Шолем, таким образом, пришли к совместно осознанному
выводу - непосредственный опыт постижения Бога, лишенный духовного
фундамента традиции, не является ничем иным, кроме иллюзии. Для еврея,
пережившего чистилище ассимиляции и секуляризации, Божественная реальность
открывается только посредством углубленного изучения традиционных текстов.
Это общее откровение стало своеобразной печатью, скрепившей близкую дружбу
Шолема и Биньямина, которая продолжалась всю жизнь.
Отношение Шолема к Буберу оставалось сложным на протяжении долгих лет,
создатель науки о каббале мысленно продолжал пребывать с последним в
постоянной полемике. Внутреннее обаяние и эмоциональная проницательность
Бубера послужили Шолему решающим стимулом к исследованиям хасидизма. Он
писал: "В лице Бубера мы имеем глубокого и проникновенного мыслителя,
который не только восхищается интуицией других людей, но и сам наделен ей.
Он обладает редкой комбинацией исследовательского духа и литературного
изящества, которая делает его большим писателем... В том или ином смысле мы
все его ученики. В сущности, когда многие из нас говорят о хасидизме, мы,
вероятно, прежде всего мыслим в рамках концепций, с которыми мы
познакомились благодаря философской интерпретации Бубера".
Важность шолемовского диалога с Бубером очевидна еще и потому, что в
нем были затронуты основополагающие мировоззренческие вопросы, ответа на
которые ученый искал всю жизнь. По свидетельству Ривки Шатц, Шолем был
вполне согласен с буберовским определением хасидизма как "мистического ядра
живого иудаизма", идея повсеместного Божественного присутствия и религиозной
ценности любого феномена реальности, вне зависимости от того, имеет ли он
духовную природу, была ему достаточно близка. Однако он не мог