"Михаил Шолохов. Тихий Дон (книги 3, 4)" - читать интересную книгу авторадесятки лет плакала и слюнявилась российская интеллигенция, но, право,
сейчас это кажется мне дико-бессмысленным... Краснов не ладит с Деникиным; а внутри обоих лагерей взаимное подсиживание, интриги, гнусть и пакость. Иногда мне становится жутко. Что же будет? Еду домой обнять вас теперь единственной рукой и пожить с вами, со стороны наблюдая за борьбой. Из меня уже не солдат, а калека, физический и духовный. Я устал, капитулирую. Наверное, отчасти этим вызвана моя женитьба и стремление обрести "тихую пристань", - грустно-иронической припиской заканчивал он письмо. Отъезд из Новочеркасска был назначен через неделю. За несколько дней до отъезда Листницкий окончательно переселился к Горчаковой. После ночи, сблизившей их, Ольга как-то осунулась, потускнела. Она и после уступала его домоганиям, но создавшимся положением мучительно тяготилась и в душе была оскорблена. Не знал Листницкий или не хотел знать, что разной мерой меряют связывающую их любовь и одной - ненависть. До отъезда Евгений думал об Аксинье нехотя, урывками. Он заслонялся от мыслей о ней, как рукой от солнца. Но, помимо его воли, все настойчивее - полосками света - стали просачиваться, тревожить его воспоминания об этой связи. Одно время он было подумал: "Не буду прерывать с ней отношений. Она согласится". Но чувство порядочности осилило - решил по приезде поговорить и, если представится возможность, расстаться. На исходе четвертого дня приехали в Ягодное. Старый пан встретил молодых за версту от имения. Еще издали увидел Евгений, как отец тяжело перенес ногу через сиденье беговых дрожек, снял шапку. - Выехали встретить дорогих гостей. Ну, дайте-ка взглянуть на вас... - забасил он, неловко обнимая невестку, тычась ей в щеки зеленовато-седыми - Садитесь к нам, папа! Кучер, трогай! А, дед Сашка, здравствуй! Живой? На мое место садитесь, папа, я вот рядом с кучером устроюсь. Старик сел рядом с Ольгой, платком вытер усы и сдержанно, с кажущейся молодцеватостью оглядел сына: - Ну как, дружок? - Очень уж я рад вам! - Инвалид, говоришь? - Что же делать? Инвалид. Отец с напускной подтянутостью посматривал на Евгения, пытаясь за суровостью скрыть выражение сострадания, избегая глядеть на холостой, заткнутый за пояс зеленый рукав мундира. - Ничего, привык. - Евгений пошевелил плечом. - Конечно, привыкнешь, - заторопился старик, - лишь бы голова была цела. Ведь со щитом... а? Или как? Со щитом, говорю, прибыл. И даже со взятой в плен прекрасной невольницей? Евгений любовался изысканной, немного устаревшей галантностью отца, глазами спрашивая у Ольги: "Ну как старик?" - и по оживленной улыбке, по теплу, согревшему ее глаза, без слов понял, что отец ей понравился. Серые полурысистые кони шибко несли коляску под изволок. С бугра завиднелись постройки, зеленая разметная грива левады, дом, белевший стенами, заслонившие окна клены. - Хорошо-то как! Ах, хорошо! - оживилась Ольга. От двора, высоко вскидываясь, неслись черные борзые. Они окружили коляску. Сзади дед Сашка щелкнул одну, прыгавшую в дрожки, кнутом, крикнул |
|
|