"Михаил Шолохов. Тихий Дон (книги 3, 4)" - читать интересную книгу автора

запальчиво:
- Под колесо лезешь, дьява-а-ал! Прочь!
Евгений сидел спиной к лошадям; они изредка пофыркивали, мелкие брызги
ветер относил назад, кропил ими его шею.
Он улыбался, глядя на отца, Ольгу, дорогу, устланную колосьями, на
бугорок, медленно поднимавшийся, заслонявший дальний гребень и горизонт.
- Глушь какая! И как тихо...
Ольга улыбкой провожала безмолвно летевших над дорогой грачей,
убегавшие назад кусты полынка и донника.
- Нас вышли встречать. - Пан пощурил глаза.
- Кто?
- Дворовые.
Евгений, оглянувшись, еще не различая лиц стоявших, почувствовал в
одной из женщин Аксинью, густо побагровел. Он ждал, что лицо Аксиньи будет
отмечено волненьем, но, когда коляска, резво шурша, поравнялась с воротами
и он с дрожью в сердце взглянул направо и увидел Аксинью, - его поразило
лицо ее, сдержанно-веселое, улыбающееся. У него словно тяжесть свалилась с
плеч, он успокоился, кивнул на приветствие.
- Какая порочная красота! Кто это?.. Вызывающе красива, не правда ли? -
Ольга восхищенными глазами указала на Аксинью.
Но к Евгению вернулось мужество, спокойно и холодно согласился:
- Да, красивая женщина. Это наша горничная.


Присутствие Ольги на все в доме налагало свой отпечаток. Старый пан,
прежде целыми днями ходивший по дому в ночной рубахе и теплых вязаных
подштанниках, приказал извлечь из сундуков пропахшие нафталином сюртуки и
генеральские, навыпуск, брюки. Прежде неряшливый во всем, что касалось его
персоны, теперь кричал на Аксинью за какую-нибудь крохотную складку на
выглаженном белье и делал страшные глаза, когда она подавала ему утром
невычищенные сапоги. Он посвежел, приятно удивляя глаз Евгения глянцем
неизменно выбритых щек.
Аксинья, словно предчувствуя плохое, старалась угодить молодой хозяйке,
была заискивающе покорна и не в меру услужлива. Лукерья из кожи лезла,
чтобы лучше сготовить обед, и превосходила самое себя в изобретении
отменно приятных вкусу соусов и подливок. Даже деда Сашки, опустившегося и
резко постаревшего, коснулось влияние происходивших в Ягодном перемен.
Как-то встретил его пан около крыльца, оглядел всего с ног до головы и
зловеще поманил пальцем.
- Ты что же это, сукин сын? А? - Пан страшно поворочал глазами. - В
каком у тебя виде штаны, а?
- А в каком? - дерзко ответил дед Сашка, но сам был слегка смущен и
необычным допросом, и дрожащим голосом хозяина.
- В доме молодая женщина, а ты, хам, ты меня в гроб вогнать хочешь?
Почему мотню не застегиваешь, козел вонючий? Ну?!
Грязные пальцы деда Сашки коснулись ширинки, пробежались по длинному
ряду ядреных пуговиц, как по клапанам беззвучной гармошки. Он хотел еще
что-то предерзкое сказать хозяину, но тот, как в молодости, топнул ногой,
да так, что на остроносом, старинного фасона сапоге подошва ощерилась, и
гаркнул: