"Бернард Шоу. Святая Иоанна" - читать интересную книгу автора

отворачиваться с добродетельным негодованием, рассматривая ее как грязную
клевету. Я, разумеется, не возьмусь защищать ее от обвинения в чудовищной
неблагопристойности. Задача поэмы была не в том, чтобы изобразить Жанну, а
чтобы сразить насмешкой все, что в установлениях и обычаях того времени
было справедливо ненавистно Вольтеру. Жанну он сделал смешной, но не
ничтожной, и сравнительно не такой уж нецеломудренной. Поскольку же
Гомера, святого Петра, святого Дени и храброго Дюнуа он тоже сделал
смешными, а других героинь поэмы весьма нецеломудренными, то Жанна, можно
сказать, еще легко отделалась. Но, право, похождения персонажей поэмы
настолько возмутительны и настолько по-гомеровски лишены даже и намека на
историческую достоверность, что те, кто делают вид, будто принимают их
всерьез, выглядят Пекснифами.
Сэмюэл Батлер считал "Илиаду" пародией на греческий ура-патриотизм и
греческую религию, написанной пленником или рабом, "Девственница" почти
подтверждает батлеровскую теорию. Вольтер вводит Агнес Сорель - любовницу
дофина, которую историческая Жанна никогда не встречала. Женщина эта
страстно мечтает стать чистейшей и вернейшей из наложниц, но удел ее -
беспрерывно попадать в руки распутных недругов и подвергаться грубейшему
насилию. Над сценами, где Жанна летит верхом на осле или, застигнутая
врасплох в натуральном виде, защищает Агнес мечом и наносит
соответствующие увечья обидчикам, - над этими сценами можно смеяться без
зазрения совести, они для этого и созданы. Ни один человек в здравом уме
не примет их за историческую быль, и их непочтительная скабрезность, быть
может, нравственнее увлекательной сентиментальности Шиллера. Разумеется,
не стоило Вольтеру делать отца Жанны священником, но уж коли он принимался
"давить гадину" (сиречь французскую церковь), то не останавливался ни
перед чем.
До поры до времени литературные версии истории Девы носили характер
легенд. Но вот Кишера опубликовал в 1841 году доклады о судебном процессе
и реабилитации Жанны и поставил все на другие рельсы. Эти подлинные
документы пробудили живой интерес к Жанне, чего не смогли сделать ни
вольтеровская пародия на Гомера, ни шиллеровская романтическая чепуха.
Типичными плодами такого интереса в Америке и Англии явились жизнеописания
Жанны, написанные Марком Твеном и Эндру Лангом. Марк Твен буквально
поклонялся Жанне, и поклонение это началось непосредственно под влиянием
Кишера. Позднее еще один гений - Анатоль Франс - в виде протеста против
волны энтузиазма, поднятой Кишера, написал "Жизнь Жанны д'Арк", где идеи
Жанны он приписывает подсказке духовенства, а военные успехи - ловкости
Дюнуа, использовавшего Жанну как mascotte [амулет (франц.)]. Короче
говоря, он отказывает Жанне в сколько-нибудь серьезных военных или
политических способностях. Эндру рассвирепел и, жаждая крови Анатоля,
выпустил свою "Жизнь Жанны", которую следует понимать как корректив к
первой. Ланг без труда доказал, что талант Жанны не какая-то
противоестественная фикция, объясняемая галлюцинацией, придуманной
священниками и солдатами, а простой факт.
Есть еще и такое легкомысленное толкование: дескать, Анатоль Франс -
парижанин из мира искусства, и в его системе взглядов попросту нет места
одаренной женщине с твердым умом и твердой рукой, даже если она и
заправляет провинциальной Францией и деловым Парижем. Между тем как Ланг
шотландец, а каждому шотландцу известно, что в доме верховодит жена. Меня,