"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Глава III

ПЛОХИЕ ВЕСТИ

В заплечном армейском мешке, который почему-то прозвали "сидором",
хранится имущество бойца: смена белья, свежие портянки, котелок,
принадлежности для чистки оружия. Но трудно представить такой сидор, где
сверх положенного не притаилась бы какая-то вещица, бережно хранимая и
часто совсем не нужная на войне. Ведь каждый верит, что будет жив и после
войны ему это добро пригодится.
Вещмешок всегда при себе. С ним и в наступлении, и в обороне, и при
отходе. А на ночевках он под головой - отличная подушка!
Но в госпитале сидор не положен - запрещено. Вот и исхитряются
раненые. Правдами и неправдами изымают свое солдатское добро, несут в
палаты.
У Миколы Гужа в тумбочке под полотенцем - зажигалка. Стоит нажать
скобочку, как сама отворяется крышка и крошечный кузнец в фартуке бьет
кувалдой по наковальне. Зажигается фитилек - и пожалуйста, прикуривай. А
Микола и не курит вовсе.
Мирон Горшков хранит под тюфяком завернутый в тряпицу бумажник.
Новенький, желтой кожи и весь скрипучий. Внутри - разные отсеки, кармашки
для денег и документов. Все на коричневых кнопках!
Добрую вещь носит с собой по фронтам и дядя Афанас Кислов - шуршащий,
весь в цветах женский платок с кистями. Бережет в подарок жене. Надеется
человек!
Те, кто помоложе, любят похвастать своими безделками и расхаять в
шутку чужие. А то затеют меняться. Шумят, торгуются - все скорей время
идет.
Ввалился однажды из чужой палаты окривевший на один глаз Герасим
Трефнов, командир артиллерийского взвода. Через плечо - хромовые сапоги.
- С кем меняться? Не к лицу мне теперь, кривому.
Подошел к Севкиной кровати, грохнул сапоги об пол:
- Махнемся на полушубок!
Горшков тут как тут:
- Отвяжись, сатана, не крути парню голову!
Севке смешно. Сапоги! Да будь они хоть золотые... Покачал головой,
усмехнулся:
- Нельзя мне, дядя Герасим, полушубок менять. Дареный он.
- Выкусил! - съязвил Горшков. - Подбирай свои хромовые и катись.
В шуме и не заметили, как вошла Клава.
- Тихо! - скомандовала она. - Пляши, кавалерия!
- Письмо! - просиял Горшков. - Из эскадрона?
- Вовсе и нет, - глянул Севка на самодельный конверт. - Венькина
рука.
Писал действительно Венька Парамонов, поселковый Севкин дружок.
Тетрадный листок в клетку занял с обеих сторон. А вести - хуже некуда.
"Умерла твоя бабушка Федосья, - читал вполголоса Севка. - Через
белых. Вломились в поселок, обобрали подчистую. У нас поросенка закололи,
Тришку, у Бываловых корову свели, а хромого стекольщика Самуила облили на
морозе водой..."