"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

возвращении в часть. Но ответа не получил ни через неделю, ни через месяц.
Решил, что письмо не застало уже Севку в госпитале. "Надо бы навести
справки", - подумал.
Но помешали неотложные дела. В эскадроне не хватало оружия и
боеприпасов, от бескормицы гибли кони.
И все-таки Степан Викторович вспоминал Севку. Увидит ли деревенского
мальчишку - вспомнит. Начнет осматривать на Бурьяне подковы - снова
вспомнит. И словно что-то кольнет его совесть: "Надо поискать!.."
Заночевали однажды в незнакомой степной деревеньке. Старик, хозяин
избы, похвастал, что и его сын служит в Красной Армии.
- Вот почитай-ка. Это от нашего Матвея. Раненый он. - И подал
командиру эскадрона письмо. - Мы со старухой тоже лишний раз послушаем.
Сами-то грамоте не обучены.
Глянул Степан Викторович на листок - вроде знакомый почерк! Побежал
глазами по строчкам - обыкновенное письмо с поклонами, с описанием
ранения, с надеждой на близкое окончание войны. А в самом конце приписка:
"Писал по просьбе вашего сына боец кавалерии Севастьян Снетков. И от меня
поклон всему вашему семейству".
- Снетков? Севка!
- Знакомый, что ли? - полюбопытствовал старик.
- Нашего эскадрона молодой боец. Вместе воевали, вместе раны лечили.
Меня выписали, а он еще остался в госпитале. Но на письмо почему-то не
ответил.
- Так, может, не получил твоего письма, - заметил хозяин. - Мало ли
теперь пропадает писем.
- А и верно! Мог не получить. Ждет, поди, не дождется. Надо снова
написать. Парнишке-то всего годков двенадцать...
В сенях загремели чьи-то шаги, отворилась дверь.
- Связной с пакетом! - доложил прибывший и, звякнув шпорами, взял под
козырек.
Степан Викторович сломал сургучные печати, вытащил небольшую бумажку,
прочитал и, передав ее комиссару, наклонился к лавке, где под шинелью спал
ординарец:
- Сергей, поднимай эскадрон!
В морозной ночи тревожно запела труба, и от двора к двору понеслось
басовитое: "Сед-лай!.. Сед-лай!.."
Заскрипели ворота и калитки, загомонили всадники, выезжая на
деревенскую улицу и привычно занимая свое место в строю. Фыркали кони,
позванивали, сталкиваясь, стремена, поскрипывали под бойцами седла.
Лихой ординарец Сергей Гаврилов, путаясь в длинной кавалерийской
шинели, вел в поводу к крылечку пару заседланных коней - Бурьяна и
Комиссарову Юнону. Бурьян, выгнув шею и сердито скосив глаз, норовил
укусить ординарца, а тот резко поворачивал голову в серой кубанке со
звездой, отмахивался:
- Дурной! Нашел тоже сахар. Я и в бане-то забыл когда мылся.
Всадники косились на ординарца. Ему-то, мол, досконально известно,
для чего подняли эскадрон среди ночи и приказали седлать. Да не скажет,
поди.
- Слышь, Серега! Хоть намекни, - не вытерпел правофланговый первого
взвода Трофим Крупеня, долговязый и нескладный, втиснутый в маленькую, не