"Леонид Ефимович Шестаков. Всадники (Повесть) " - читать интересную книгу автора

Обезумев от страха, метались туда-сюда, волоча на поводьях бойцов, ошалело
храпя.
- Р-разворачивай! - отшвырнул цигарку Дроздов, кинулся к тачанке.
Ездовой выпростал из-под шинели усатое лицо, тупо посмотрел на
пулеметчика.
- Разворачивай, старый сыч, зарублю!
Севку подхватили невидимые крылья. Вскочил на тачанку:
- Садись, дядя Федор!
Гикнул, ожег вороных кнутом, и тачанка молнией вылетела под пули. В
передке во весь рост - Севка. Натянутые вожжи в руках, как струны. Вот он
развернул тачанку для боя, Дроздов припал к пулемету:
"Та-та-та-та! Та-та-та-та!" По слуховому окну чердака, да по плетням,
да опять по слуховому: "Та-та-та-та!"
- Федя, золотой! - повеселели бойцы. - Федя-а!..
Захлебнулся вражеский пулемет на чердаке. Кинулись беляки прочь от
плетней, запаниковали.
Тут и подняли бойцы коней.
- Шашки вон! - пропел на высокой ноте юношески звонкий голос. -
Вдогон марш-ма-арш!
Это товарищ Касаткин, комиссар. На плечах выбитого из села противника
ведет эскадрон к станции. Гореть пакгаузам железной дороги, рваться на
складах патронам и снарядам, истекать керосином простреленным цистернам и
валиться с высоты на землю взорванной водокачке.
Раненого командира санитары бережно подняли на повозку, фельдшер
сделал укол.
На ту же повозку положил пулеметчик Дроздов и Севку. Положил, взял из
тачанки полушубок, укрыл.
- Крепись, Савостьян! Поболит - перестанет. Земной тебе поклон от
эскадрона.
Севка хотел улыбнуться в ответ, но губы его не послушались.
Улыбнулись одни глаза.
Под вечер санитары доставили раненых на железную дорогу, погрузили в
товарный вагон. Севка лежал на соломе, укрытый полушубком. Рана в плече
почти не болела. Думалось про эскадрон: как он там без командира?
Дорога оказалась длинной. Вагон прицепляли то к одному поезду, то к
другому. Поезда часто останавливались, долго стояли на разъездах,
полустанках, а то и просто в поле.
Из шести раненых больше всех ослаб командир. Он то приходил в
сознание, то снова впадал в забытье. И Севке становилось страшно, особенно
по ночам: вдруг умрет!
Но приходило утро, и Степан Викторович открывал ввалившиеся глаза,
требовал пить.
Потом ему стало полегче, и однажды он заговорил, тихо, почти шепотом:
- Сева, а ведь меня всего на полпальца выше сердца ударило. Чуть бы
пониже - и конец... Счастье! Не иначе как твоя дареная подкова выручила.
- Вы это всерьез, дядя Степан, про подкову?
- Шучу! - улыбнулся командир. - Не в подкове суть. Тут дело случая. А
счастье, Сева, оно куда сложнее. Я за ним с эскадроном уже давненько
скачу. Сколько товарищей потерял, сколько полей ископытил. А счастье все
еще впереди.