"Александр Шубин. АнтиТеррор Сталина" - читать интересную книгу автора

На процессе Промпартии Рамзин должен был представить свои контакты с
заграницей как можно ярче. Встречи с посредниками показались Сталину
недостаточно убедительными, и обвиняемые стали рассказывать о встречах лично
с организатором Торгпро-ма Рябушинским. Получился конфуз - Рябушинский умер
в 1924 г. Судебный спектакль имел свою драматургию, но это не значит, что
сюжет не был основан на некоторой, пусть и более скромной, реальности.
Поймав группу инженеров и экономистов право-либеральных взглядов,
мечтавших о том, что их избавят наконец от большевистского ига, на контактах
с белой эмиграцией, ОГПУ по заданию Сталина решало две основные задачи:
во-первых, скомпрометировать сторонников реставрации путем фальсификации
обвинения во вредительстве и, во-вторых, выяснить настоящие планы зарубежных
центров и их более или менее организованных друзей внутри страны. Эти связи
не были безобидными даже в случае бездействия группы. В случае интервенции
противнику могут понадобиться компетентные общественные деятели, которые
возглавят гражданскую власть. В этих условиях было не так важно, носят
беседы о политике и экономике характер официальных переговоров или частных
контактов.
Предъявив реальные обвинения, ОГПУ предложило провинившимся игру на
выживание: признаться в преступлениях, назвать беседы организацией,
отстаивание своих экономических позиций - вредительством. Рамзин согласился
и выиграл. Смертный приговор был заменен для него десятилетним заключением,
которое на практике стало успешной работой по профессии, увенчавшейся
реабилитацией и Государственной премией. Эта судьба стала "морковкой" для
других участников полуфальсифицированных процессов. Не случайно, что процесс
Промпартии, на котором председательствовал А. Вышинский, открывал серию. Он
прошел 5 ноября - 7 декабря 1930 г. А в 1931 г. Рамзин выступал как
свидетель на процессе меньшевиков. Его показания резко контрастируют не
только с версией Кондратьева и ранними показаниями Суханова, но и с
классическими показаниями меньшевиков, сотрудничавших со следствием. Он ясно
и четко рапортует о "консолидации контрреволюционных организаций", "общем
контрреволюционном фронте", оформленном в начале 1929 г., стремлении к
использованию интервенции, шпионаже (который не признают за собой даже
наиболее последовательные сотрудники следствия среди меньшевиков).[39]
В своих декабрьских показаниях 1930 г. (когда уже сломались Якубович и
Гинзбург) Суханов по-прежнему расходится со следствием: "в моем присутствии
никто из моих знакомых никогда не высказывал какого бы то ни было сочувствия
интервенционистским планам".[40] Также Суханов категорически отрицает свою
осведомленность о вредительстве. Это позволяет считать признание
интервенционизма и вредительства проявлением "тенденции" следствия (если нет
других оснований подозревать их в интервенционизме, как в случае с
Промпартией).
Постепенное усиление "тенденции" видно в показаниях Суханова, который
постепенно отступал под давлением следствия. По мнению A.Л. Литвина, "из
признаний Суханова ясно, что все тогда он делал в сговоре со
следствием".[41] Ясно ли это? Суханов предпочитал излагать следствию свои
политические взгляды 1927-1930 гг. В его изложении нет ничего невероятного:
"мне стали казаться неизбежными наряду с экономическими трудностями также и
политические потрясения". Кто только этого ни ждал в 1930 г. В условиях
народных волнений Суханов считал необходимым "для спасения системы"
предложить ВКП(б) пойти на уступки, приняв ограниченную ("куцую")