"Василий Макарович Шукшин. Я пришел дать вам волю" - читать интересную книгу автора

подмывало. Он крепился. Он очень любил своих казаков, но раз он повел
праздник, то и знал, когда отпустить вожжи.
- А добрая ли сиуха?
- Ох, добрая, батька!
- Наливай!
Теперь, кажется, близко ожидаемое. Выпили.
Степан поставил порожнюю чару, вытер усы... Полез вроде за трубкой...
И вдруг резко встал, сорвал шапку и ударил ею об землю.
- Вали! - сказал с ожесточением.
Это было то, чего ждали.
Сильно прокатился над водой мощный радостный вскрик захмелевшей
ватаги. Вскочили... Бандуристы, сколько их было, сели в ряд, дернули
струны. И пошла, родная... Плясали все. Свистели, ревели, улюлюкали...
Образовался большущий круг. В середине круга стоял атаман, слегка
притопывал. Скалился по-доброму. Тоже дорогой миг: все жизни враз сплелись
и сцепились в одну огромную жизнь, и она ворочается и горячо дышит -
радуется. Похоже на внезапный боевой наскок или на безрассудную женскую
ласку.
Земля вздрагивала; чайки, кружившие у берега, шарахнули ввысь и в
стороны, как от выстрелов.
А солнце опять уходило. И быстро надвигались сумерки. Запылали костры
по берегу.
Праздник размахнулся вширь: не было теперь одного круга, завихренья
праздника образовывались вокруг костров.
У одного большого костра к Степану волокли пленных, он их подталкивал
в круг: они должны были плясать. Под казачью музыку. Они плясали. С
казаками вперемешку. Казаки от всей души старались, показывая, как надо -
по-казачьи. У толстого персидского купца никак не получалось вприсядку.
Два казака схватили его за руки и сажали на землю и рывком поднимали. С
купца - пот градом: он бы и рад сплясать, чтобы руки не выдернули, и
старается, а не может.
- Давай, тезик! Шевелись!
Тезик (купец) тяжко и смешно (уж и рад, что хоть смешно) прыгает -
только бы не зашиб невзначай этот дикий праздник, эта огромная лохматая
жизнь, которая так размашисто и опасно радуется.
- Оп-па! Геть! Оп-па! Геть! Ах, гарно танцует, собачий сын!.. Ты
глянь, ты глянь, что выделывает!..
Среди танцующих - и прекрасная княжна. И нянька ее следом за ней
подпрыгивает: все должно плясать и подпрыгивать, раз на то пошло.
- Дюжей! - кричит Разин. - Жги! Чтоб земля чесалась...
К нему подтащили молодого князька, брата полонянки: он отказывался
плясать и упирался. Степан глянул на него, показал на круг. Князек качнул
головой и залопотал что-то на своем языке. Степан сгреб его за грудки и
бросил в костер. Взметнулся вверх сноп искр... Князек пулей выскочил из
огня и покатился по земле, гася загоревшуюся одежду. Погасил, вскочил на
ноги.
- Танцуй! - крикнул Степан. - Я те, курва, пообзываюсь. Самого, как
свинью, в костре зажарю. Танцуй!
Не теперь бы князю артачиться, не теперь бы... Да еще и ругаться
начал... Тут многие понимали по-персидски.