"Бруно Шульц. Коричневые лавки " - читать интересную книгу автора

оцепеневшие от ужаса. Далекий стылый красноватый отблеск красил их поздними
красками.
Мы в тот день не обедали, потому что огонь на кухне возвращался клубами
дыма внутрь. В комнатах было холодно и пахло ветром. Около двух часов ночи в
предместье вспыхнул пожар и внезапно распространился. Мать с Аделей стали
увязывать постель, шубы и ценности.
Пришла ночь. Вихрь укрепился в силе и стремительности, непомерно
разросся и охватил все пространство. Теперь он уже не заглядывал в дома и на
чердаки, но строил над городом многоэтажный многократный простор, черный
лабиринт, растущий нескончаемыми ярусами. Из лабиринта этого он выбрасывал
многие галереи помещений, выводил громом флигели и переходы, с гулом
раскатывал долгие анфилады, а затем давал выдуманным этим этажам, сводам и
казематам обрушиться и взметывался еще выше, вдохновенно творя бесформенную
беспредельность.
Комната слегка подрагивала, картины на стенах дребезжали. Стекла
лоснились жирным отсветом лампы. Гардины на окне пребывали вздутыми и
полными дыхания бурной ночи. Мы вдруг вспомнили, что отца с утра никто не
видел. Вероятно, поутру, сообразили мы, он ушел в лавку, где его и застала
буря, отрезав дорогу домой.
- Он целый день не ел,- сокрушалась мать. Старший приказчик Теодор
вызвался отправиться в ночь и бурю, дабы отнести отцу поесть. Брат мой к
этой экспедиции присоединился.
Укутанные в большие медвежьи шубы, они отяготили карманы утюгами и
ступками - балластом, каковой должен был не дать ветру сбить их с ног или
унести.
Двери, ведущие в ночь, отворили осторожно. Едва приказчик и брат мой во
вздувшихся пальто сделали шаг в темноту, ночь тотчас поглотила их тут же на
пороге. Страшный ветер в момент уничтожил все следы. В окно не видать было
даже маленького прихваченного ими фонаря.
Поглотивши ушедших, ветер на какое-то мгновение унялся. Аделя с матерью
пытались снова растопить плиту. Спички гасли, дверка выдыхала тепло и сажу.
Мы стояли у дверей и вслушивались. В причитаниях ветра можно было расслышать
все голоса, мольбу, оклики и человечьи речь.
То нам казалось, будто мы слышим крики о помощи заблудившегося в буре
отца, то - беззаботную болтовню брата с Теодором за дверьми. Впечатление
было столь очевидно, что Аделя отворила двери и на самом деле увидела
Теодора и брата моего, с трудом выбиравшихся из ветра, в котором оба увязли
по самые подмышки.
Они вошли в прихожую, тяжело дыша и с трудом затворяя за собой дверь.
Какое-то время им пришлось подпирать ее створки, так сильно ветер штурмовал
вход. Наконец они задвинули засов, и вихорь помчал дальше.
Оба сбивчиво рассказывали о ночи и о буре. Их шубы, набухшие ветром,
пахли теперь воздухом. Оба моргали на свету, очи их, еще полные ночи,
источали тьму при каждом смыкании век. Им не удалось достичь лавки. Они
сбились с дороги и едва исхитрились вернуться. Они не узнавали города. Все
улицы были словно переставлены местами.
Мать подозревала, что оба врут. Да и вид их наводил на мысль, что эти
четверть часа они простояли в темноте под окном, вообще не сходя с места. Ну
а если и правда не было уже города и площади, а только вихорь и ночь
окружали дом наш темными кулисами, полными воя, свиста и стенаний? Может, и