"Джеймс Уиллард Шульц. Моя жизнь среди индейцев" - читать интересную книгу автора

женщинами, которые все время подходили набирать воду. Очевидно, та, которую
он так хотел увидеть, не появилась, и мы спустя некоторое время пошли
обратно к палатке вождя. Позади палатки две женщины душили толстого
четырехмесячного щенка.
- Зачем они убивают собаку? - спросил я.
- Тьфу, - ответил Скунс, скривившись, - это угощение для нас.
- Угощение для нас! - повторил я в изумлении, - ты хочешь сказать, что
они собираются приготовить на обед эту собаку, и думают, что мы будем ее
есть?
- Да, гро-вантры едят собак. Они считают, что собачье мясо лучше мяса
бизона и вообще всякого другого. Да, они приготовят тушеное собачье мясо и
подадут его нам в громадных мисках; нам придется есть его, иначе они будут
недовольны.
- Я к нему не притронусь, - воскликнул я, - нет, я ни за что к нему не
притронусь.
- Нет, ты должен, ты будешь его есть, если не хочешь превратить наших
друзей во врагов и, может быть, - добавил он грустно, - испортить мне
возможность добыть то, зачем я приехал.
Пришло время, когда нам подали собачье мясо; оно казалось очень белым и,
право, запах его не был неприятным. Но это было собачье мясо. Ни разу в
жизни я не испытывал ни перед чем такого ужаса, как перед необходимостью
отведать этого мяса, однако я почувствовал, что должен это сделать. Я
схватил ребрышко, решительно стиснул зубы, а потом проглотил бывшее на нем
мясо, жмурясь и глотая раз за разом, чтобы оно не пошло обратно. И оно
осталось у меня в желудке. Я заставил себя удержать его, хотя было
мгновение, когда неясно было, что победит - тошнота или моя воля. Так я
ухитрился съесть маленький кусок из поданного мне мяса, налегая на пеммикан
с ягодами, служивший чем-то вроде гарнира. Я был рад, когда обед кончился.
Да, я был чрезвычайно рад; прошло много часов, пока мой желудок пришел после
этого в норму. [Пеммикан - вид консервированной пищи у индейцев Северной
Америки: затвердевшая паста из высушенного на солнце и истолченного в
порошок мяса оленя или бизона, смешанного с растопленным жиром. Иногда
примешивались также хорошо растертые дикие ягоды.]
Предполагалось, что неприятель может появиться этой ночью. Поэтому, как
только стемнело, почти все мужчины лагеря взяли оружие и прокрались сквозь
кустарники к подножию холмов, растянувшись цепью выше и ниже по реке и
позади того места, где паслись их табуны. Скунс и я приготовили и оседлали
своих лошадей; он сказал вождю, что в случае если начнется сражение, он,
Скунс, сядет на коня и присоединится к людям вождя. В начале вечера мой
товарищ ушел; я посидел еще с час и так как он не возвращался, лег на ложе,
укрылся одеялом и, заснув скоро крепким сном, проспал до утра. Скунс как раз
вставал. Позавтракав, мы вышли и пошли побродить. Он рассказал мне, что ему
удалось накануне вечером шепнуть несколько слов Пиксаки, когда она вышла за
дровами, и что она согласна бежать с ним, когда наступит время. Он был в
превосходном настроении и во время нашей прогулки по берегу реки не мог
удержаться от военных песен, которые черноногие распевают, когда они
счастливы.
Ближе к полудню, когда мы вернулись в палатку, вместе с другими
посетителями вошел высокий, крепко сложенный человек со злым лицом. Скунс
толкнул меня локтем, когда вошедший сел напротив и мрачно взглянул на нас. Я