"Юлиан Шульмейстер. Служители ада " - читать интересную книгу автора

не было и не будет никакой украинской державы и никакого правительства.
- А что будет? - Не верится Краммеру, что фашисты так быстро и нагло
расправились со своими помощниками.
- Что будет? - повторяет Гринко вопрос - Не знаю, что будет, а то, что
есть, - каждый видит и слышит. Немецкая солдатня марширует по Львову, поет
изо дня в день одну и ту же песню:

Если весь мир будет лежать в руинах -
К черту, нам на это плевать. Мы все равно будем маршировать дальше.
Ибо сегодня нам принадлежит Германия,
Завтра - весь мир.

Стал Гринко прощаться, Краммер обращается с просьбой:
- Каждый день навлекаю беду на жену и ребенка. Надо уходить, не смогли
бы вы помочь подыскать какое-нибудь жилье?
- Обязательно помогу или поселю у себя.

2.

Адольф Ротфельд живет в прежней квартире - на втором этаже, пьяница
Галась - в своей полуподвальной квартире. Это не радует Ротфельда. Рвутся в
квартиру события города. Вести соседей окрашены муками и кровью евреев,
улицы стали аренами пыток. Истязают кулаками, кастетами, палками, топчут
сапогами, заставляют танцевать "фрейлихс"*, надевать талес и выкрикивать
разные выдумки.
______________
* Танец радости.

Приносят соседи газеты и листовки, написаны на украинском и польском,
похожи на переводы с немецкого, Где же он, хваленый немецкий порядок? Видно,
прав Ландесберг: фашистские дрессировщики "приручают" украинцев и поляков -
натравливают их на евреев и друг на друга. Украинцам твердят, что освободили
их от польского и русского гнета, полякам внушают, что украинцы хотят всех
перерезать. Ничего нового, еще древние римляне изобрели коварную формулу
"разделяй и властвуй". Живучая формула, ибо корни заложены в человеческом
мышлении, в человеческой психологии. Этим всегда пользовались, пользуются и
будут пользоваться как средством управления толпой и покорения чужеземных
народов. Но так по-варварски!..
Мысль оборвал деликатный звонок. Мальковский как всегда вежлив, но
показное сочувствие проникнуто мстительным упоением.
- Только с улицы, стоит на углу еврей, окруженный толпой, и
выкрикивает: "Мы распяли Христа и живем христианской кровью!.." Очень на вас
похож этот еврей, обознался вначале. И смех и горе, чего только там не
увидишь: кто плюнет, кто ударит еврея, кто только выругается. Я лично в
предрассудки не верю, но много веков вы, евреи, обижали людей, пришло время
расплачиваться.
Молчит Ротфельд, жалкая улыбка исказила лицо, устремила глаза в пол.
Никогда Мальковский не был так счастлив, впервые почувствовал свое
превосходство над другим человеком. Свысока поглядывая на посрамленного и
униженного Ротфельда, Мальковский говорит поучительным, но все же вежливым