"Владислав Шурыгин. Возьми меня с собой" - читать интересную книгу автора

в горах, но здесь, в деревне, я с первых минут возвращения жду нашей
встречи. Злата приветливо утыкается мне в плечо лицом и забрасывает руку мне
за шею, пряча ладонь в моих волосах. Я чувствую знакомый терпко-горький
запах ее духов и душистый медовый - ее волос.
- Привет, малыш! - вдруг обращаюсь я к ней словом из далекого прошлого.
И тут же злюсь на себя. Что за идиотская привычка - всех своих женщин
называть "малышами"?
- Привет, Злата!
- Здравствуй!
У нее на плече медицинская сумка.
- Далеко собралась?
- Марко сказал, ты раненых хорватов привел. Надо осмотреть.
Я улыбаюсь. Я рад, что Марко не совсем зачерствел на этой войне.
- Одного. Остальные целы.
- Я ждала тебя. Я очень боялась за тебя. Когда вашего казака принесли,
я думала с ума сойду. Сидела у бабки Юлии, а тут прибегают, говорят,
русского принесли, раненого. Умирает. Никогда так не бегала...
В ответ я долго ее целую. Как ни крути, а душу греет то, что тебя ждут
и за тебя волнуются. Тем более такая красавица...
У подвала на скамейке, далеко вытянув перед собой худые ноги, дремлет
на часах Гойко, местный киномеханик.
- Гойко!
Он открывает глаза и неторопливо подтягивает под себя ноги.
- Выводи хорватов. Доктор их осмотрит.
Гойко недовольно встает, потягивается.
- Что их осматривать? - зевает он. - К стенке - и все дела!
Это я уже слышал не раз.
- Ладно. Хватит выступать. Открывай и выводи!
Из подвала на белый свет выбираются пленные. Последним вытаскивают
раненого. И здесь я краем глаза ловлю странное движение Златы. Ее словно
током ударило. Еще не понимая, что произошло, я удивленно смотрю на широко
открытые темные глаза, вскинутые брови. Раненого поддерживает высокий
парень. Густая темная щетина на худых щеках, и спутанные, такие же темные
волосы. В его глазах я тоже вижу изумление и растерянность. И почти
мгновенно соображаю - это тот самый жених, о котором рассказывала Злата.
Гойко по-своему понимает это движение:
- Воняют, доктор? Не связывались бы вы с ними.
Злата смотрит на меня, и я вижу, что она понимает: я обо всем
догадался. Она закусывает губу и нерешительно переминается. Я неожиданно
злюсь.
- Ты, Гойко, не болтай, а лучше следи за пленными. А вы, доктор, - я
выделил слово "вы", - осмотрите раненого, если уж пришли.
Мои слова словно плетью стегают Злату, и она торопливо шагает к
раненому. Тот обессиленно опускается на широкий камень у входа. Злата
достает небольшой нож и распарывает брючину. Под ней грязные в заскорузлой
крови, потерявшие цвет бинты. Она аккуратно режет их хирургическими
ножницами и быстрыми привычными движениями раскрывает рану. Раненый охает,
когда Злата отрывает от раны присохший бинт. Рана скорее всего осколочная.
Плохая. Воспаленные края распухли и разошлись, обнажая мясисто-сизую
внутренность мышцы.