"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

- Не приметила ружей. Железы рогатые у них...
- Автоматы. Ясно.
Аркадий помотал головой: в тепле его совсем разморило. Хозяйка
поднялась со скамьи, принесла из горницы старый тулуп, раскинула его на
полкухни.
- Приляг, - сказала. - Я тем часом харчей соберу, одежонку какую поищу.


4. СМЕРТЬ СМОТРИТ В ЛИЦО

Писк и возня мышей под половицами разбудили Аркадия. На дворе
по-прежнему буянила непогода. Ветер, задувая в печную трубу, свистел
протяжно. О гребень крыши вровень, словно дятел о сушину, стучала доска.
Темный квадрат окна уже оплеснула зыбкая предрассветная муть. В глухом углу
неровно коптила лучина, время от времени скидывая в деревянную плошку с
водой тонкие скрученные жаром угли. Они шипели в воде по-гусиному и
выплевывали кверху фонтанчики белесого пара.
В горнице, за переборкой, хозяйка, вздыхая и бессвязно бормоча,
перебирала что-то, судя по шелесту, матерчатое, поскрипывала крышками
сундуков, часто вздыхала. Привидением появилась она в кухонных дверях. На
руках ворох одежды. Прижимая его подбородком, она взглядом отыскивала, куда
бы положить ношу, осторожно прошла к табурету, опустила на него одежду и
неслышно удалилась. Аркадий сонно оглядел кухоньку. Пестрые вороха тряпья
виднелись и на столе и на скамье, под которой в ряд выстроились пузатые
котомки с наплечными лямками из мешковины. "Пора, - лениво подумалось
Аркадию, - пора. Все готово". Сладкая дрема сомкнула веки, убаюкивая. И
поплыли опять перед глазами голубоватые прозрачные сугробы, поплыли и
деревья под белыми накидками, и овраги... Запосвистывала метель. Среди
снежной круженицы возникло незнакомое лицо, пригрозило пальцем: "В лесу
хоронитесь. Иначе - беда". Лицо стерла метель, а на месте этом тотчас же
появился Янек, живой Янек. Опущенные скобками вниз губы шевельнулись с
усилием, еще шевельнулись... "Не молчи! - потребовал Аркадий. - Говори. Я
слушаю тебя". Налетели со всех сторон белые мухи, завихрились. В их толчее
затерялся Янек и вылезла омерзительная рожа с оскаленной пастью.
"Поговорили? Ха-ха-ха-ха! Ох-хо-хо-хо!" Аркадий брезгливо отшатнулся от нее,
затем ринулся к этой роже и... проснулся. "Ну и мразь, - подумал,
вскакивая. - Приснится же!"
Из ближней к нему груды одежды отобрал синюю выцветшую
рубашку-косоворотку, грубошерстные штаны и пиджак. Прикинул на себя, наскоро
переоделся и глянул в пожелтевшее усиженное мухами зеркало на переборке:
перед ним - неуклюжий и, по всему видать, простоватый мужичок с добродушным
осунувшимся скуластым лицом, заросшим по глаза грязно-рыжей щетиной. И
ничего в нем знакомого. Разве что глаза? Только глаза. Аркадий подмигнул
мужику: "Как самочувствие? Как живется-можется?" Тот - хоть бы хны ему! -
подмигнул тоже: "Ничего живем. Терпим, не жалуемся". Аркадий пригладил
пятерней взъерошенные волосы и беззвучно рассмеялся: "Значит, порядок!" И,
вполне удовлетворенный столь чудесным превращением, растолкал богатырски
храпевшего Николая.
- Чего смотришь? - спросил, направляясь к Михаилу. - Не похож?
Николай сел, хмыкнул неопределенно и через силу как-то странно