"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

- O-o-o! Пожалуйста!
- Cut. Gefreiter, lassen Sie den Findigen hier, - он указал на
Аркадия. - Die anderen fьhren Sie einstweilen hinaus*. Итак, вы есть
заключенный? - последовал полный сострадания вздох и после паузы
стремительная четкая скороговорка:
______________
* - Хорошо. Ефрейтор, оставьте со мной бойкого. Тех пока выведите. (нем.)

- Когда вас освободили?! Куда вы шли? Сколько дней шли? Почему шли
лесом? Отвечать! Быстро отвечать!
Мозг Аркадия заработал с горячечной поспешностью. Аркадий, как это ни
странно было даже ему самому, вовсе не испытывал страха. Неожиданная и
вопреки дурным подозрениям так благоприятно завершившаяся встреча с
полицейскими сыграла, должно быть, роль катализатора, который поглотил часть
опасений и в какой-то мере вселил слабую надежду на удачу.
- В июле нас освободили. Говорят, красноармейцы с июня по июль, аж по
двадцатый день в крепости тамошней оборонялись. Пальба нам спать не давала.
Сидели по камерам и боялись, что не осилить вам гарнизон, а нам на свободу
не выбраться...
Гестаповец, выслушав Аркадия, соскочил на пол, приблизился вплотную и
мучительно долго искал ответа в его глазах: не издевка ли? Гестаповец
смотрел на Аркадия, покусывая губу. Потом отступил на шаг и ткнул кулаком в
зубы. Аркадий пошатнулся, но устоял. Тыльной стороной ладони провел по
разбитому рту, глянул на кровяное пятно и отер руку о штанину.
- Зря деретесь, господин офицер.
- Из Бреста!!! Где же вы проболтались три месяца?!
- В Бресте мы и были. Работали там...
- Сегодня откуда идете?! Ну?! Быстро!
- Сегодня-то? Сегодня идем из Выселок. Ночь провели на поле в стогу: от
людей хоронились. Не уважают здешние жители заключенных, боятся. Ну а
потом... Одним словом, потом конфуз-то и приключился. С вашими у большака
столкнулись.
Выселки. Теперь эти Выселки не выходили у Аркадия из головы. Он помнил
о них, бегло отвечая на вопросы, повторял про себя, шагая впереди
автоматчика по коридору. В холодных сенях, где ждали его друзья, нарочно
споткнувшись о щербатый порог, он ворчливо, словно досадуя на свою
нерасторопность, успел торопливо сказать:
- Брест. Конец июля - двадцатое. Работали в Бресте. Сегодня из
Выселок... из Выселок. Ночевали в стогу за деревней. Вы-сел-ки.
Николая с Михаилом увели. Аркадий остался на попечении голубоглазого
ефрейтора и двоих солдат. В грузном немце с мясистым сытым лицом и
неправдоподобно яркими цвета спелой вишни щеками узнал своего удачливого
противника по драке. Вторым был чернявый в ушастой пилотке. Он все еще
плаксивился и посасывал вспухшую губу. Оба, казалось, не замечали Аркадия,
всхлюпывали влажными носами и разговаривали вполголоса. Ефрейтор толокся у
окошка с выбитым стеклом, и так и этак приноравливаясь просунуть голову в
дыру, что щерилась оставшимися в раме осколками, как щучья пасть зубами.
Виден был в оконце заснеженный двор и темная жилка тропы, сплотка тесаных
сосновых бревен и широколобый пень с воткнутым торчмя топором, полусгнивший
бревенчатый угол коровника. Ефрейтор вдруг вытянул шею и замер: по двору шла