"Владимир Николаевич Шустов. Человек не устает жить " - читать интересную книгу автора

низко опущенной лобастой головой.
Именно таким он и представлялся ему в темном пульмане.
- Горько и стыдно, братишки!.. Псков, Псков! Древний российский
город!..
И Аркадий сжал до боли руку вышагивающего рядом Михаила: полные
сострадания взгляды псковитян коробили его. Аркадию вдруг захотелось
крикнуть и крикнуть так, чтобы голос был услышан повсюду: "Не смотрите на
нас жалостливо! Мы - солдаты, мы - бойцы!"
Порядки домов с обеих сторон улицы поредели. Развалины топорщились
обугленными бревнами, черными осыпями кирпичей и печными трубами. Давно
остались позади Кремль с Троицким собором, Довмонтов город. Исчез под снегом
ветхий забор последнего пригородного домика на отшибе. Из-за горбатых
заносов вставал лагерь. Ржавые с пучками колючек нити проволоки, чуть
провисая, тянулись параллельно от кола до кола, от стояка к стояку, образуя
четкий квадрат. Первая линия ограды. За первой - вторая, пониже - третья. В
промежутках между ними - витки спиралей Бруно. И сторожевые вышки. Зловеще
возвышались они над лагерем, и с глухих площадок, обращенных бойницами в
сторону бараков с низкими крытыми толем покатыми крышами, торчали стволы
крупнокалиберных пулеметов.
Колонна остановилась на пустынном плацу. Было ветрено и холодно. Конвой
ушел греться. А они мерзли. Часа через два из тепла комендатуры вышли
начальник конвоя с худощавым офицером. Оба навеселе. Френчи расстегнуты.
Белые нижние рубашки тоже. Прогулялись вдоль строя туда и обратно,
поулыбались, разглядывая выбеленные морозом лица, и убрались в тепло, не
сказав ни слова. Из караульного помещения, примыкавшего к комендатуре,
тотчас же высыпала лагерная команда. Брюхатый высокий немец в русском
дубленом полушубке с подвернутыми рукавами ткнул в Аркадия пальцем и,
подбоченясь, спросил весело:
- Тебе есть хольод?
Аркадий промолчал.
- Перетерпим,- сказал кто-то сзади.
- Вас ист дас - "перетерпим"?
- Выстоим, то есть. Выдюжим.
- Перетерпим... выстоим... выдюжим, - немец добавил еще что-то, и
охранники загоготали. - Сейчас мы будем делать для вас рюсский баня...
Дождик... Кап-кап...
По плацу раскатили пожарные шланги, укрепили брандспойты. Упругие
кинжальные струи ледяной воды обрушились на колонну. Они сверкали, как
стальные, и били так же твердо. На правом фланге возникло замешательство:
струей воды был сбит с ног исхудалый красноармеец с костистым темным лицом и
замотанной грязными бинтами и тряпками головой. Он с трудом поднялся,
ощупывая и поправляя смокшую повязку. Немцы не отступились, вновь нацелили
брандспойты, и вода обрушилась на раненого. Он не выдержал. Путаясь в полах
мокрой шинели, увернулся от ледяного каскада и побежал, петляя, в глубь
лагеря к баракам. С центральной вышки редко и гулко простучал пулемет.
Красноармеец упал, прополз несколько метров, протянув за собой алую полосу,
затем заметался потерянно на месте вправо, влево, приподнялся на руках,
обернув к колонне бескровное лицо, и, подломившись в локтях, припал небритой
щекой к мокрому снегу.
...А месяц спустя расстреляли комиссара Кабаргина. Голос этого большого