"П.Шуваев. Не заплывайте за горизонт или Материалы к жизнеописанию одного компромиста (Малодостоверная история в словах)" - читать интересную книгу автора

- Да чем же он велик, отец?
Царь молчал, потому что не было сейчас с ним его людей, готовых схватить,
убить, уничтожить любого, кто неугоден власти. Царь был справедлив, и царские
руки ни разу не обагрились кровью иначе, нежели в бою с равным и благородным
противником.
- Он отважный воин и талантливый администратор. Он покорил множество стран,
разрушил до основания бесчисленные города и обложил жителей тяжелой и позорной
данью.
Великий царь не возражал: мастер правильно перечислял заслуги. Растяжки пели
на ветру, и раскаленная луна отражалась в гладких, словно зеркала, поверхностях
крыльев, которые принадлежали лишь им. Крылья, которых царь не должен был
видеть, сверкали ярче непобедимых клинков победоносной царской армии.
- Его армия не знает поражений, - сказал он торжественно, - его флот самый
сильный в мире, его столица великолепием своим далеко превзошла все города.
Великий царь кивнул: он был справедлив, поэтому любил, чтобы и ему воздавали
по справедливости. Он владел всем, чего только мог пожелать, и столица его
воистину далеко превосходила все столицы всех народов, включая, может быть, даже
атлантов...
- Я призвал лучших мастеров, и они стали покорно услужать мне, - раздался
вдруг голос царя. - Я призвал лучших ваятелей и зодчих, а тех, кто не хотел
служить мне, я принудил к этому силой.
- Нет ничего, - подхватил мастер, - нет ничего, сын мой, что великий царь
мог бы пожелать и не иметь. Нет такой тайны, которую он не смог бы сокрыть от
всех, кроме, может быть, бессмертных богов. Нет такого дела, которым он бы себя
не воспрославил...
- Воистину так, - согласился великий царь. - Но что ты задумал, мастер?
Что он мог ответить? Что мог сказать он здесь и сейчас, не стыдясь пылающей
луны, огромной и яркой, словно в первые дни творения, веселого безрассудного
ветра, пахнущего гнилыми водорослями и мокрым свинцом, до блеска отполированных
серебристо сверкающих крыльев?
- Я сказал, о великий царь, - он улыбнулся, - что ты владеешь всем, о чем
можешь мечтать. Я же отныне владею тем, о чем ты мечтать не смеешь.
- Ты дерзок, мастер. И сын твой тоже дерзок не по летам... Ишь как вымахал!
- добавил он с умело подобранной улыбкой.
Великий царь умел подбирать улыбки, когда считал это необходимым. Раньше он
полагал ненужным улыбаться мастеру, а тем более его сынишке.
- Он уже с тебя ростом, мастер. Надеюсь, это у него наносное: послушал
каких-нибудь заезжих демагогов...
Мастер улыбнулся: к великому царю не заезжали. Великому царю наносили
визиты, и не демагоги какие-то, а цари - преимущественно великие цари. То есть,
наверное, они-то как раз и есть самые настоящие демагоги, но мастер сомневался,
может ли хоть один царь рассказать его сыну нечто путное.
- Я очень надеюсь, что это пройдет, - сказал царь.
Царь требовал, и крылья требовали, и он знал, что сын тоже требует. Или ждет
- какая разница?
- Ты владеешь землей и водой, великий царь, - сказал он, - но воздухом ты не
владеешь.
- Воздух? - царь, казалось, не понял. - Славно придумано, мастер! Пожалуй,
это как раз то, что мне нужно.
Мастер промолчал: ему скучно было мечтать о великих победах, о тысячах