"П.Шуваев. Статьи на спорные темы" - читать интересную книгу автора

это ты вдруг оказался там, где, если верить глазам, действительно оказался
- впрочем, это состояние настолько, видимо, распространснное, что так и
тянет делать какие-то там социо-психологические выводы. Есть ведь и у этой
мерзкой холопьей повадки хорошая сторона: можно отключиться и предаться,
скажем, свободному потоку ассоциаций, не отвлекаясь на ерунду вроде
реальности, данной в ощущениях и не вглядываясь в дорожные картинки, что,
вне сомнения, скорее благо - при имеющемся выборе картинок.
А свобода, она уж точно всегда благо, особенно когда все-таки приходится
задуматься о житейском, то есть какое там задуматься, думать об этом тошно
и неприлично, - закопошиться и засуетиться... Далее по канонам ремесла и
по простой логике повествования надлежит следовать перечислению и
подробному описанию всех поимевших место житейских неурядиц, но
воздержимся: нет дела скучнее и противнее, чем описывать житейские
неурядицы.
Удовольствуемся поэтому сменой формулировок: свобода, может быть, и впрямь
всегда и для всех благо, однако люмпен-интеллектуалу она жизненно
необходима - отнюдь не потому, что несвобода помешает ему быть
люмпеном.Уточним: термин "люмпен-интеллектуал" использован по той лишь
причине, что, кажется, термином все же не является отнюдь, ergo допускает
произвольное толкование. Если неинкорпорированный интеллектуал, давно
сидящий в печенках у читающей публики, может быть определен как существо,
не включенное в материальный истеблишмент, то люмпен-интеллектуал в
пределах данного текста определяется как существо, не вписанное в
истеблишмент идейный или, как сейчас принято говорить, духовный
(вообще-то, если вчувствоваться, оба слова имеют этакий
металлически-платонический привкус, несовместимый с присущим этому типу
здоровым позитивизмом, но первое тем не менее, пожалуй, предпочтительнее,
ибо все же несколько пообтерлось, поотряхнуло с себя марксизматтический
хитон, да к тому же изначально малость подальше от религии).
Положение его незавидное, ибо включение в истеблишмент (тут также мыслим
длинный синонимический ряд, в коем самыми безобидными членами будут
"осуществиться" и "воплотиться") возможно лишь ценой - ну, не sacrificium
intellecti, если уж до этого доходит, так истеблишмент предполагается
скорее идеологический и, следовательно, вполне материальный, - но все же
ухода с обжитых, осовоенных и уютных просторов профессиональных территорий
(точнее все же - "пространств", многоразличных и многомерных), то есть
некоторого себя-пожертвования. И, главное, территориальные уступки, как им
и положено, гордыню не тешат отнюдь, более того, задевают самолюбие, а
если и есть общая для всех люмпен-интеллектуалов примета, помета, печать
на челе, так это гордыня. В отсутствии иных общих примет и состоит причина
их неискоренимой неприкаянности.
Нет, никто не запрещает стороннему человеку сочинить что-либо донельзя
гуманитарное, - но в таком случае он оказывается (и уже сам себя считает)
не профессионалом, носителем, хранителем (или пользователем?),
сформулируем так, некоторого немаловажного сегмента-фрагмента единой
общечеловечески-общемировой культуры; он может выступать лишь как частное
лицо, более или менее неумело шурующее в пределах, кои ему по праву
рождения (или по праву воспитания, или вообще по праву, на этот счет
бывают разные точки зрения) не принадлежат; даже если сам он
придерживается более широких взглядов на границы своих наследственных