"Иван Иванович Сибирцев. Отцовская скрипка в футляре " - читать интересную книгу автора

понимаешь, обогнал их бортовой ГАЗ, кузов с тентом, да на всей скорости и
поддел его колесом, аж крутанул на дороге. Лесопильщики подбежали, а это
твой Юрка, не дышит уже, в крови весь и пульса нет.
Павел Антонович грузно поднялся со стула:
- Кто же это Юрку-то так? Или ушел?
- Пытался, да от меня не уйдешь, - важно подчеркнул участковый. -
Пришлось, правда, погоняться за ним по поселку. Да куда он денется. Сидит
уже под замком.
- Чужой? Из Шарапово? Хребтовска? - сумрачно добивался Павел Антонович,
как будто в этом сейчас было главное.
- Здешний. Степан Касаткин, знаешь такого?
- Касаткин?! Степан?! - эхом откликнулся Селянин. - Ну, сосед!.. Как же
это он! Он же Юрку пацаном еще знал. На полуторке, бывало, катал не раз. Как
он мог человека на шоссейке не углядеть? Двадцать пять только парню
сравнялось... - Губы у Павла Антоновича задергались, голос набух слезами.
- Пьяней вина был Касаткин. Гуляли они чуть не с обеда в Черемуховом
логу. Высоковольтники там были из хозяйства Федора Иннокентьевича, - как бы
извиняясь перед ним, произнес Сомов имя и отчество Чумакова. - Потом Степан
мотанул домой. Вот и доездился лет на восемь! - Сомов засмеялся, довольный
своей остротой, оборвал смех. И стало заметно, что лейтенант тоже выпивши,
не так чтобы сильно, но, как говорится, навеселе.
Чумаков расхаживал по комнате, ступал так тяжело и устало, что половицы
поскрипывали жалобно, и говорил возмущенно:
- Восемь лет! Да еще, поди-ка, с зачетами и льготами. Я бы за такое к
стенке - и весь разговор! Я считаю: сел пьяный за руль, задавил человека -
умышленное убийство!
- Похмелью Касаткина тоже не позавидуешь!- снова усмехнулся Сомов. -
Намылили ему шею лесопильщики. Я, грешным делом, отвернулся: не вижу, мол,
ничего... И с вами я согласен, Федор Иннокентьевич. Может, и умышленное
убийство, и стрелять таких надо. Но ведь закон есть закон. Больше десяти, а
то и восьми лет не дадут. Статья 211, часть вторая гласит. Да ведь ты сам
знаешь, Павел Антонович, шофер же...
- Ага, гласит. Восемь лет, значит, да еще с зачетами, - начал Павел
Антонович, но вдруг сорвался до полушепота: - Ты вот что, лейтенант, ты сам
учти и начальству своему накажи: держите Степку этого где-нибудь за семью
замками, чтобы он мне на глаза не попался... Восемь лет! Мне теперь терять
нечего. Я кровь своего сына видел на дороге. Пролил ее Степан Касаткин, и
смыть ее могу я только Степкиной кровью!
- Ну, знаешь! - возвысил голос участковый. - Не вздумай мне самосуд
учинять. Юрия все одно не воротишь, а на свою голову накличешь беду...
А вскоре - два месяца только прошло - снег еще не сошел ни с Юркиной
могилы, ни с Фросиной рядом с ней, вовсе свежей, - ехал Павел Антонович из
Хребтовска... И как повелось у него с той январской ночи - страшился
проскочить березу.
Вот она - старуха, пришибленная бедой, и вот оно, то место...
Павел Антонович остановил машину, смахнул с головы шапку и нажал рукой
на сигнал. Застонали над дорогой и над зимним лесом автомобильные гудки.
- Ту-у... Ту-у... Юрка! Сынок. Я помню. Ты всегда со мной!..
Метель взвихрилась с новой силой и словно бы из своего чрева выпихнула
на дорогу ходока. Павел Антонович торопливо натянул шапку и призывно