"Иван Иванович Сибирцев. Отцовская скрипка в футляре " - читать интересную книгу автора

засигналил прохожему. Соболезновал: эк тебя прихватило, бедолагу. Пешком в
такой хиус.
Прохожий рысцой затрусил к машине, сунулся в кабину, сказал
признательно:
- Ох, спасибо тебе, добрая душа. Напрочь заколел я. От райцентра
топаю... - Но вдруг замолк, будто поперхнулся, опасливо загородился рукой и
проворно выпрыгнул из кабины.
Одет прохожий был явно не по погоде: шапчонка да телогрейка на рыбьем
меху. Павел Антонович удивленно окликнул:
- Куда ты! Ошалел, однако, от стужи. Да стой ты! - прикрикнул Павел
Антонович. - Провалишься в кювет, там снегу выше башки.
И словно бы ветер простонал в ответ:
- Ты... ты, что ли, не признаешь меня, Павел Селянин?..
Селянин включил фары.
- Касаткин?! Степан?!
- Я самый, Павел Антонович, - тоскливо подтвердил Касаткин. - Такая
вот, значит, выпала нам с тобой встреча.
У Павла Антоновича стало сухо во рту. Он с трудом пошевелил шеей,
обшарил рукой сиденье, под которым лежал инструмент. Выхватить сейчас
монтировку и... Пусть потом законники рассуждают, самосуд там, благоразумное
поведение...
Селянин стиснул пальцами монтировку. Но вдруг вспомнилась Клава - жена
Степана. Почти каждое утро встречал ее Павел Антонович. Она вела в ясли
мальчишек-двойняшек. Встречались они у ворот и расходились молча. Как
незнакомые. Клава отворачивалась. Но Павел Антонович различал разлитый в ее
глазах укор, будто он был виноват в ее соломенном вдовстве, ее материнском
одиночестве. А мальчишки таращились на него испуганно и не по-детски хмуро.
Он не раз встречал их на дороге за поселком, смирных, притихших, как бы
ожидавших кого-то. А проходя по улице, Павел Антонович часто из-за забора
ловил на себе их осуждающие взгляды.
"Кровь за кровь!" - подогрел себя Селянин. А Степан все также понуро
стоял у края дороги и смотрел на Павла Антоновича вопрошающе и тревожно,
совсем как его сынишки, переступал с ноги на ногу.
- Сбежал? - строго спросил Селянин.
- Отпустили. Бумага при мне, честь честью. Показать могу.
- Как отпустили! Тебе же восемь лет... говорили капитан Стуков и
участковый. А только два месяца прошло. Суда не было еще.
- А сам капитан Стуков и подписал эту бумагу собственноручно. И
начальник райотдела подполковник Нестеров был при этом. "Нет в твоих
действиях, Степан Егорыч, преступного состава". Попеняли, что за руль пьяным
сел, бумагу пошлют в гараж, чтоб меня, значит, из шоферов...
- Это как же преступного состава нет?! - переспросил Селянин. - Тебя
надо не водительских прав лишать, а казнить. По твоей милости даже Юркин
гробовой сон следователь капитан Стуков потревожил, тело его подымал из
могилы. А ты, Степан, и участковому нашему лейтенанту Сомову, и всей
дозовской смене, и мне на очной ставке признавался, что ты моего Юрия с
пьяных глаз своей машиной...
- Не могу толком сказать тебе этого, Павел Антонович, - вовсе тихо
начал Степан, но с каждым словом голос его набирал уверенность и силу. - Сам
в толк не возьму. Только есть у капитана Стукова документ из области, что я