"Т.Ю.Сидорина. Философия кризиса (Учебное пособие) " - читать интересную книгу автора

53 См.: Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии мировой культуры.
М., 1989.


Что будет происходить с человеком? И этим вопросом задается
продолжатель Гете и Ницше: "Важно ведь, в конце концов, не то, что люди -
поодиночке и как народ в целом - находятся в "форме", хорошо питаются и
плодовиты, но для чего это нужно... Лишь тогда, когда с наступлением
цивилизации начинает-


48

ая отлив всего вообще мира форм, вперед выступают голые и навязчивые
очертания ничем не прикрытого жизнеобеспечения: это время, когда прошлое
речение о "голоде и любви" как движущих силах существования перестает быть
постыдным, когда смысл жизни оказывается не в том, чтобы набраться сил для
исполнения задания, но в счастье большинства, в спокойствии и уюте, "panem
et circenses" [54], и на место большой политики приходит как самоцель
экономическая политика" [55].

По мнению Шпенглера, кризис в культуре наступает тогда, когда ее душа
осуществит всю совокупность своих возможностей в виде народов, языков,
религиозных учений, искусств, государств и наук. Вследствие этого культура
вновь возвращается в объятия первобытной души. Однако протекание культуры
не есть столь плавный, спокойный процесс. Это живое бытие есть страстная,
напряженная борьба: внешняя - за утверждение ее власти над силами хаоса и
внутренняя - за утверждение ее власти над бессознательным, куда этот хаос,
собственно, и укрывается [56].

54 Хлеба и зрелищ (лат.)
55 Шпенглер О. Закат Европы. М., 1993.
56 См.: Гуревич П.С. Бессознательное как фактор культурной динамики //
Личность. Культура. Общество. С. 40.


В конце книги Шпенглера есть такие слова: "Умирая, античный мир не
знал, что он умирает, и потому наслаждался каждым предсмертным днем, как
подарком богов. Но наш дар - дар предвидения своей неизбежной судьбы. Мы
будем умирать сознательно, сопровождая каждую стадию своего разложения
острым взором опытного врача". Этими словами можно было бы и начать саму
книгу, в них отражена вся образность манеры изложения Шпенглера. Философ не
создает понятийного аппарата для своей теории, он рисует картины. Шпенглер
всматриваясь в темнеющие дали истории: бесконечное мелькание бесконечно
нарождающихся и умирающих форм, тысячи красок и огней, разгорающихся и
потухающих, свободная игра свободных случайностей. Но постепенно за этими
картинами начинает выступать второй план - более устойчивый. В гнездах
определенных