"Мурасаки Сикибу. Дневник " - читать интересную книгу автора

Письма Идзуми-сикибу поистине достойны внимания. Человек она
неприятный, однако кисть ее обладает легкостью и настолько искусна, что
самые заурядные слова приобретают блеск. Ее стихи превосходны. Ее знание
старых песен и суждения относительно стихов далеки от совершенства, однако
в ее собственных стихах всегда есть что-то необычное и чарующее. Но оценки
и суждения относительно чужих стихов... - нет, не в этом ее сила. Стихи же
у нее рождаются естественно - такова она. В общем, ее нельзя назвать
выдающимся поэтом.
Супруга управителя земли Тамба известна в окружении государыни и
Митинага под именем Масахара Эмон. Ничем особенным она не выделяется, но
стихи ее отличает настоящий вкус, и она не считает нужным складывать их по
любому поводу - только потому, что ее считают за сочинительницу. Насколько
я знаю, все ее стихи весьма хороши - даже вещи, сочиненные по самому
пустяковому поводу. С грустью и сожалением думаю я о тех, кто почитает себя
искусным стихотворцем, а на самом деле не может толком соединить третью
строку с четвертой и грешит безвкусием.
Лицо Сэй-сенагон всегда выражает самонадеянность. С умным видом
уснащает она свои писания иероглифами, но если вглядеться повнимательнее,
то окажется, что они весьма далеки от совершенства. Люди, тешащие себя
мыслью, что они лучше других, непременно окажутся хуже их и кончат плохо, а
тот, кто мнит себя изысканным и намеренно выказывает свою привязанность к
изящному даже в самую неподходящую минуту, перестает быть самим собой и
выглядит неискренним. Как может судьба оказаться к ним благосклонной?

* * *

Я сужу людей, а сама - прожила свои дни так, что и похвалиться нечем,
да и в будущем - лишена всякой отрады, которая могла бы утешить меня. Но
все-таки я не такова, чтобы предаваться отчаянию. Не теряю присутствия духа
и в осеннюю ночь, когда печаль сильнее всего. Выхожу на веранду и предаюсь
думам. Неужели это та самая луна, что восхищалась моей красотой? -
спрашиваю я себя, и дни былые встают передо мной. Вспомнив, что люди не
советуют смотреть на луну слишком часто, я чувствую беспокойство и отступаю
назад но печальные думы не оставляют меня.
Вспоминаю вечера: уже повеяло прохладой, а я неумело играю на кото -
сама для себя. Играю и боюсь, как бы кто не услышал эти звуки, не проник в
мое сердце и не спросил: "Что-то случилось?" А сейчас два моих кото
валяются в пыльной кладовке. Струны натянуты, но инструменты лежат без дела
и ухода - я даже не распорядилась, чтобы в дождливые дни снимали кобылки.
Пыль покрыла инструменты, грифы их зажаты между шкафом и столбом. Справа и
слева от кото стоят лютни-бива.
Еще там есть пара больших ларей, заполненных доверху. В одном -
собраны старые стихи и повести, ставшие приютом для бесчисленных книжных
жучков. Видеть их столь неприятно, что никто туда не заглядывает. Никто
после смерти хозяина не трогает и другой ларь, в который он бережно уложил
китайские книги. Когда мне становится совсем уж не по себе, я беру
посмотреть одну или две. Служанки же шепчутся за спиной: "И вот всегда она
такова. Оттого и счастье у нее такое короткое. И зачем женщине по-китайски
читать? В старину женщинам читать сутры не позволяли". При этих словах мне