"Мурасаки Сикибу. Дневник " - читать интересную книгу автора

* * *

Есть такая женщина - Саэмон-но Найси. По какой-то странной причине она
меня невзлюбила - уж и не знаю почему. Дошло до меня, что рассказывает она
обо мне разные гадости.
Однажды государь изволил слушать, как кто-то читал вслух "Повесть о
Гэндзи". "Эта женщина читала даже "Анналы Японии". Похоже, она
действительно образованна", - промолвил он. Саэмон-но Найси прознала про
это и, повторяя, "она говорит, что очень образованна", разнесла молву по
высшему свету, так что я получила прозвище "госпожа Анналы".
Это просто смешно! Даже служанкам в своем доме я стесняюсь показать
свои знания. А уж при дворе-то - и подавно! Когда мой брат,
делопроизводитель ведомства церемоний, был еще мальчиком и учился чтению, я
приноровилась слушать его. Места, где он запинался или же забывал, я
помнила на удивление хорошо, и отец, отдававший книгам все свое сердце,
постоянно досадовал: "Какая жалость! Была бы ты мальчиком!"
Однако я то и дело слышала, как люди повторяли: "Даже мужчинам
ученость счастья не приносит", и я перестала учиться. Даже иероглиф
"единица" толком написать не могу. Так и получилось, что выросла я совсем
неграмотной. Что же до книг, которые я когда-то читала, то я совсем
забросила их. И все же до меня продолжали доходить обидные мне слова и,
беспокоясь о том, что же подумают люди, услышавшие их, я стала делать
непонимающее лицо даже при виде написанного на ширме . Когда же государыня
попросила меня прочесть кое-что из стихов Бо Цзюйи - она желала узнать
побольше о таких вещах, - для того, чтобы избежать посторонних глаз, мы
выбрали время, когда никого вокруг не было, и, начиная с лета позапрошлого
года, я тайно читала ей два свитка баллад, хотя и не могу сказать, что я
слишком искусна. И государыня тоже скрывала наши занятия, но Митинага с
государем все-таки прознали про них и заказали несколько превосходных
свитков, которые Митинага преподнес государыне. Но я никогда не слышала,
что эта сплетница Саэмон-но Найси догадывается, что государыня просила меня
заниматься с ней. Ах, если бы знали, сколько на этом свете злых языков и
как много в нем печали!

* * *

А сейчас я буду совершенно откровенна. Что бы люди там ни говорили, а
я решила все помыслы обратить к будде Амиде и сутрам. Беды этого мира -
лишь недолговечная роса и не должно душе заботиться ими и не стоит жалеть
сил, дабы прилепиться к праведности. Но ведь если даже и решу отвернуться
от мира, еще будут минуты слабости - вплоть до тех пор, пока не вознесусь
на облако. Вот и колеблюсь. Но годы подходят. Когда состарюсь, глаза
ослепнут, сутры будет читать не в мочь, и порыв мой ослабнет. Может
показаться, что я лишь подражаю людям с чувствами истинно глубокими, но
сейчас мысли мои действительно заняты только одним. Разумеется, грешникам
вроде меня спастись не так просто. Стоит лишь вспомнить о прегрешениях в
прошлых рождениях, и печаль охватывает тебя.

* * *