"Мигель Сильва. Лопе Де Агирре, князь свободы " - читать интересную книгу автора

движения, пока они не стали у меня инстинктом. Каноник фехтует искусно и
всерьез, он не тратит времени на выкрутасы и пируэты, его цель - не поразить
противника своим мастерством, а смертельно ранить. Лучше всего царапнуть
противника по лбу, кровь зальет глаза и ослепит его, а слепому гораздо проще
воздать по заслугам, говорит Каноник. Самое главное - смотреть не отрываясь
в глаза врагу, угадывать каждое его движение, его страх, его намерения,
говорит Каноник.
Но все эти познания ни к чему, Лопе де Агирре, пока ты лицом к лицу не
встретился с врагом в плоти и крови. Неизвестно, чего стоит шпага в твоей
руке, пока ты не используешь ее, чтобы ранить взаправду. Сражаться на
уроках, для упражнения или на праздниках не значит сражаться. А вот когда в
бою ты рискуешь жизнью, когда в первый раз понимаешь: чтобы спасти
собственную жизнь, нужно лишить жизни другого, - дай бог, чтобы в этот миг
рука у тебя не дрогнула.
И клянусь вашей милости, она у меня не дрогнула. Беда приключилась в
одном из переулков Трианы, который вел как раз к той ночлежке,.где я прежде
жил. Время от времени под вечер я уходил от моих цыган и шел в Севилью,
наведывался в Торговый дом узнать, нет ли каких новостей насчет плаванья в
Индийские земли. А с наступлением ночи черным ходом пробирался к
гипускоанке, содержательнице ночлежки, разумеется, она была вдова, довольно
привлекательная, несмотря на волосатую бородавку, сторожившую ее щеку; вдова
встречала меня томным взглядом. Добрая женщина разговаривала со мной на моем
родном языке, угощала меня лимонадом и мальвазией, приберегала для меня
стаканчик славного вина и крендельки, выпеченные монахинями, и усаживалась
еще раз рассказать мне, каким острословом был ее покойный супруг, при этом
она так томно вздыхала, что ничего не оставалось, как утешить ее на
огромной, застеленной покрывалом постели, занимавшей половину комнаты; а
свои любовные похождения я вытаскиваю на свет божий лишь затем, чтобы стало
понятным все случившееся потом. Это произошло в ночь моего похода к вдовице,
я уже возвращался в табор и дошел до угла, как вдруг откуда ни возьмись -
подвыпивший альгвасил, и ну орать во все горло, обзывал меня вором и прочими
оскорбительными словами. Я попытался вразумить его доводами, в мои намерения
вовсе не входила перебранка с представителем закона, наглец истолковал мое
благоразумие страхом, распетушился еще больше и в довершение назвал меня
трусом, кровь мне ударила в голову, я выхватил шпагу и припомнил коронный
выпад, которому меня обучил Каноник, еще бы мне его не припомнить. Должен
признаться вашей милости, я разом успокоился, в голове у меня прояснилось,
альгвасил принялся бестолково размахивать шпагой, я легко парировал его
удары и в два счета испытал на нем высшую науку, усвоенную от Каноника,
противник рухнул навзничь на мостовую, не переставая орать как оглашенный и
вверяя себя покровительству святого апостола Иакова и Пресвятой, девы
Гуадалупы, меня он уже величал не разбойником, а преступником.
Поверьте, ваша милость, не оставалось времени вытереть клинок, уже
занималось серое утро, я побежал прочь, прижимаясь к стенам, люди,
разбуженные воплями раненого, выглядывали из дверей и окон, раненый перестал
кричать, не думаю, чтобы он умер, шпага вошла в грудь с левой стороны, но с
помощью десятка ловких хирургов и божьего чуда он мог бы выкарабкаться.
Поверите ли, ваша милость, тот странный роковой случай принес мне удачу, а
не беду. Четыре дня спустя я снова пришел в Севилью, никаких разговоров о
неудачнике альгвасиле в городе не было, так я и не узнал, выжил он или нет,