"Роберт Силверберг. Царь Гильгамеш" - читать интересную книгу автора

празднике урожая, когда она появилась, умащенная маслами, в украшениях и
почти нагая, я сам видел, что ее красота уходит от нее. Но страхи мои были
нелепы, Инанна - старая или молодая - приберегается только для царя. Жрица,
которую мой дядя выбрал для меня, была сонной девицей лет шестнадцати, с
золотой краской на щеках и посверкивающим красным камнем, вставленным в
левую ноздрю.
- Я Абисимти, - сказала она, прикасаясь ладонью к груди и чреслам в
священном приветствии Инанны.
Она провела меня в свою каморку. В комнатке Абисимти были кровать, таз,
статуэтка богини. Она зажгла свет и совершила возлияния, затем подвела меня
к длинному узкому ложу. Мы встали возле него на колени и вместе произнесли
молитвы; она - крайне торжественно. В медной жаровне она сожгла прядь моих
волос, которую срезал дядя. Потом она сняла с меня одежду и обтерла меня
мокрой прохладной тканью. Увидев мою наготу, она нахмурилась.
- Сколько тебе лет? - спросила она.
- Через месяц будет двенадцать.
- Двенадцать? Только-то? - она мило рассмеялась и хлопнула в ладоши. -
Боги очень благоволят тебе!
Я ничего не ответил, только жег взглядом ее высокую округлую грудь,
видневшуюся сквозь полупрозрачную ткань одеяния.
- Какой ты нетерпеливый! - воскликнула она. - Первый раз вкушаешь это
таинство и едва можешь вытерпеть еще минутку!
Лгать жрице я не смел, но и правды мне говорить не хотелось. Поэтому я
отвернулся, притворившись смущенным.
Абисимти распустила свое одеяние, и оно упало к ее ногам. Но прежде чем
я овладел ею, она должна была подробно рассказать мистическое значение того,
что мы с ней собирались совершить, что я и без нее уже успел осознать и
прочувствовать. Потом она рассказала мне о способах в искусстве соития. Это
опять же было лишнее, но я это терпеливо снес. Затем мы перешли к делу. Я
изображал неловкость, из которой давно вырос. Когда все кончилось, глаза
Абисимти сияли. Пристойно ли ей, думал я, получать от этого такое
наслаждение, если она жрица? Позднее я узнал, что это не только пристойно, а
благословенно, если жрица Инанны наслаждается служением ей в храме. Обычная
шлюха может ненавидеть свое дело и презирать своих клиентов, но жрица Инанны
участвует в самом священном ритуале, который считается мостом между
смертными и богами. К шлюхе это относится тоже, только она не понимает
подобных вещей.
Вот так плыл я в мужскую зрелость. Мне казалось, я вижу, как
развертывается передо мной дорога моей судьбы. Я буду вкусно есть и сладко
пить, наслаждаться многими женщинами, буду воином, жрецом и царевичем, а в
один прекрасный день Думузи умрет, а меня назовут царем Урука. Я не
сомневался в этом. Было ясно, что это и есть моя судьба. Хотя я хорошо
понимал, что боги капризны, глупцами я их не считал: кто мог бы лучше
управлять городом, если не сын Лугальбанды? Мне казалось неизбежным, что
совет города назовет меня, когда дни Думузи окончатся.
Но пока царем был Думузи. И Думузи, хотя юношей его и не назовешь - ему
тогда было не меньше двадцати четырех, - легко мог прожить еще лет двадцать,
если ему повезет на бранном поле. Долго же мне придется ждать трона! Во мне
кипели досада и нетерпение. Я пытался сдерживать их, как мог.