"Роберт Силверберг. Лагерь Хауксбиль" - читать интересную книгу автора

здоровую, а потом в искалеченную. Это уменьшит боль в мускулах до такой
степени, чтобы решиться на продолжительный переход пешком, не ощущая
жгучей усталости. Он понимал, что это не пройдет ему даром, когда восемь
часов спустя действие наркотика ослабеет и вернется мучительная боль от
перенесенного напряжения, но был готов заплатить эту цену.
Дорога к морю была долгой и тоскливой. Лагерь "Хауксбилль" помещался
на высоком склоне Аппалачей, более чем в трехстах метрах над уровнем моря.
Первые шесть лет обитатели лагеря спускались к океану по самоубийственному
маршруту, пролегавшему по скользким глыбам. Барретт предложил вырубить
тропу. На это ушло десять лет напряженного труда, но теперь к
Атлантическому океану спускалась широкая безопасная лестница.
Выдалбливание ступеней в базальтовой породе настолько заняло многих
узников, что они и не вспоминали о своих родных, оставшихся наверху. И уж
само собой разумеется, за эти годы, заполненные тяжелым трудом, никто не
сошел с ума. Барретт глубоко сожалел, что так и не сумел затеять еще
какое-нибудь начинание, чтобы занять томящихся ныне бездельем людей.
Лестница, перемежаемая небольшими площадками, шла зигзагом к самой
воде. Чтобы преодолеть ее, даже здоровому человеку необходимы были
напряженные усилия. Для Барретта в его нынешнем состоянии лестница
казалась подлинной пыткой. Чтобы спуститься, ему потребовалось почти два
часа, хотя год назад у него уходило на это не более получаса.
Достигнув конца спуска, он грузно опустился в изнеможении на плоский
камень, омываемый волнами, и уронил костыль. Пальцы его левой руки
онемели, а все тело будто пропиталось потом.
Вода в океане казалась серой и какой-то маслянистой. Барретт не мог
объяснить, почему в позднем кембрии мир столь бесцветен, и небо мрачное и
угрюмое. Больше всего ему хотелось хоть краем глаза увидеть сочную зелень
травы и деревьев.
Темные гребни волн разбивались о камни, и на них раскачивались космы
черных морских водорослей. Море, казалось, уходило в бесконечность.
Барретт даже не представлял себе, какая часть Европы, если таковая вообще
уже существует, находится в эту геологическую эпоху над уровнем моря.
Большую часть своей жизни поверхность планеты была бесконечным океаном, и
сейчас прошло всего несколько сот миллионов лет с той поры, как первые
скалы показались над водой. Вероятно, сейчас на Земле есть лишь лоскутки
суши, разбросанные там и тут по первичному океану.
Зародились ли уже Гималаи? Скалистые горы? Анды? Барретт знал только
приблизительные очертания суши в северной части Западного полушария в
конце кембрийского периода. Пробелы же в знаниях нелегко заполнить, когда
единственная связь с миром наверху осуществлялась транспортом с
односторонним движением. В лагерь "Хауксбилль" переправляли случайно
отобранную литературу, и было особенно тошно, что нельзя получить даже ту
информацию, которая имелась в любом университетском учебнике по геологии.
Его мысли прервало появление у самой береговой кромки крупного
трилобита с заостренным хвостом длиной почти в метр, лоснящимся
темно-пурпурным панцирем и полным набором колючих светло-желтых шипов,
покрытых щетиной. Казалось, под панцирем у него множество ног. Он выполз
на берег, на котором не было ни песка, ни гальки - только базальтовые
плиты, и двинулся дальше, пока не оказался почти в трех метрах от воды.
"Ух, какой молодец, - подумал Барретт. - Может быть, ты первый, кто