"Доминик Сильвен. Тайна улицы Дезир ("Лола Жост и Ингрид Дизель" #1) " - читать интересную книгу автора

один раненый - двадцатилетний морской пехотинец - и плакал навзрыд. Там был
и его лучший друг. Мертвый, засунутый в полиэтиленовый мешок. В его блиндаж
случайно попала американская ракета. Между ними лежал еще один солдат, все
лицо которого закрывала окровавленная повязка. А меня преследовала мысль о
том, что из этого выйдет кадр, который сам я "щелкнуть" не могу и который
сделает за меня Джимми. Может быть, так действовали обезболивающие, от
которых я будто плавал в тумане. Может быть.
- Но это было не так.
- Нет. Позже я хладнокровно проанализировал ситуацию и сказал себе, что
нужно остановиться, пока я не стал совершенно бесчувственным. Или не сошел с
ума. Многие мои коллеги удивились, узнав, что я оставил профессию. Джимми
получил за ту фотографию премию "Уорлд пресс", и я очень за него
порадовался.
Ингрид массировала руки Максима. Она чувствовала, что ему хорошо, но
при этом он совсем чуть-чуть напрягся. Они перестали вместе слушать шум
дождя, и это говорило о многом. Когда она решила, что чары разрушились,
Максим заговорил вновь:
- Я и не представлял, что балинезийский массаж такой.
- Какой?
- Такой жесткий. Временами он причиняет боль, а временами - доставляет
удовольствие.
- Если массировать мягко, от этого не будет никакого толку.
- Да я и не жалуюсь. Продолжай!
Ингрид Дизель не гналась за клиентами. Будучи профессиональной
массажисткой, она тем не менее не рассказывала об этом всем и каждому. Ее
скромная квартира располагалась на Пассаж-дю-Дезир в Десятом округе, и у
дверей не было никакой таблички, сообщающей о роде занятий обитательницы.
Ингрид хватало того, что молва о ней передавалась из уст в уста, и она
оставляла за собой право выбирать клиентов. Ими становились только
симпатичные люди с хорошей кожей. И Максим не был исключением. Просто Ингрид
хотелось бы, чтобы эта симпатия видоизменилась. Чтобы она росла и расцветала
в их сердцах до тех пор, пока им не останется только одно - упасть в объятия
друг друга. Но не получилось. Ей не удалось найти путь к сердцу маленького
рулевого.
В жизни Максима была путеводная звезда. Воплощенная женственность,
хорошо сложенная, с длинными волосами и маленькой круглой попкой, Хадиджа
Юнис умела заставить желать себя с искусством, изобретенным, по-видимому,
француженками.
Француженки. Они рассуждали о равенстве полов, если это им почему-либо
требовалось, однако в случае необходимости немедленно пускали в ход свои
чары. В такие минуты у них менялся даже голос. Он звучал тихо и нежно, и они
знали, в какой момент следует замолчать, дабы мужчина пребывал в
уверенности, что он искусно ведет не только корабль, но и разговор. Тогда
появлялось впечатление, что История повернула свой ход вспять, и казалось,
что феминистки никогда не сжигали своих корсетов, требуя свободы для женщин.
Что человечество стало жертвой массовой галлюцинации и что грозные
воительницы за права женщин - всего лишь клуб очаровательных дам,
собравшихся за чашкой чая обменяться рецептами лимонного торта.
Девушки вроде Хадиджи были парижанками. Они носили бюстгальтеры на
косточках, а мужчины бросались придержать им дверь, чтобы они не разбили об