"Роберт Силверберг. Время перемен" - читать интересную книгу автора

обнаружил себя в одинокой жалкой хижине, сгорающим от стыда и
неосуществленного желания.
- Халум! - кричал я. - Халум, Халум!
Хижина тряслась от моего крика, но она не возвращалась. И постепенно
мой затуманенный сном мозг постиг правду, что Халум, которая посетила
меня, была нереальной.
Мы, уроженцы Борсена, не в состоянии легко переносить подобные
видения. Я встал, вышел из хибары в плотно окружившую меня густую тьму и
принялся бродить босиком по теплому песку, стремясь хоть перед самим собой
оправдаться в своих мыслях. Понемногу я стал успокаиваться. Постепенно
равновесие вернулось ко мне. И все же я еще несколько часов сидел у порога
хижины, пока первые зеленые щупальца зари не коснулись меня.
Вы, несомненно, согласитесь, что мужчина, отлученный от женского
общества, живущий под постоянным гнетом, который я испытываю с момента
своего бегства в Выжженные Низины, время от времени будет видеть во сне
женщин и испытывать влечение к ним. В этом нет ничего неестественного. Я
также уверен, хотя и не могу этого доказать, что многие мужчины Борсена во
сне желают своих названых сестер. А происходит это просто потому, что
наяву такие желания твердо и неукоснительно подавляются. И далее, хотя
Халум и я наслаждались родством наших душ в намного большей степени, чем
это характерно для названых братьев и сестер, я ни разу не искал с ней
физической близости. Примите это на веру, если можете. На этих страницах я
рассказываю вам о многом, что дискредитирует меня, не делая попыток утаить
что-либо, для меня постыдное. Так что если бы была нарушена душевная связь
с Халум, я рассказал бы вам и об этом. Вы должны верить мне и не судить за
грехи, совершенные во сне.
Тем не менее я считаю себя виновным в том, что всю ночь и все утро
был слаб духом и что камень лежал у меня на душе, когда я честно и
правдиво излагал на бумаге события той ночи. Думаю, на самом деле
тревожило меня не влечение к Халум во сне, которое, возможно, простят мне
даже мои враги, а уверенность в том, что я повинен в смерти Халум. А этого
я сам не в состоянии простить себе.



9

Возможно, следовало еще раньше сказать, что каждый мужчина Борсена,
так же как и каждая женщина, нарекаются вскоре после рождения назваными
братом или сестрой. Никто из членов такой триады не может быть
родственником друг другу. Все это является предметом особых забот
родителей, поскольку названые брат и сестра обычно более близки, чем члены
собственной семьи, связанные узами кровного родства.
Поскольку я был вторым сыном септарха, мое побратимство было делом
большой государственной важности. Было бы в высшей степени демократично,
но непрактично связать меня узами родства с ребенком крестьянина. Пользу
из этого старинного обряда можно извлечь, если все побратимы находятся на
одной и той же ступени социальной лестницы. Правда, меня не могли
побратать с детьми другого септарха, так как в один прекрасный день судьба
могла возвести меня на отцовский трон, а септарх не должен быть связан