"Роберт Силверберг. Валентин Понтифекс" - читать интересную книгу автора

чувственники, почерневшие и скукожившиеся от неведомой болезни.
Все утро до завтрака он работал в одиночестве, угрюмо вырывая
поврежденные растения. Если не считать пострадавших отростков, они были
живы, но спасти их не представлялось возможным, поскольку увядшая листва
никогда не восстановится; а если бы он попытался их подрезать, то нижняя
часть все равно погибла бы от боли. Потому он и вырывал их десятками, с
содроганием ощущая, как они корчатся у него в руках, а потом соорудил
погребальный костер, после чего вызвал к посадкам чувственников старшего
садовника вместе с рабочими и спросил, знает ли кто-нибудь, что привело
растения в такое состояние. Но никто не смог ничего сказать.
Происшествие повергло его в уныние, но не в обычае Этована Элакки
было надолго опускать руки, и уже к вечеру он раздобыл сотню пакетиков с
семенами чувственников из местного питомника: сами растения он,
разумеется, купить не мог, поскольку при пересадке они не выживали. Весь
следующий день он высаживал семена. Через шесть-восемь недель от
случившегося не останется и следа. Он расценил гибель растений как
небольшую загадку, которая, возможно, когда-нибудь разрешится, но, скорее
всего, нет, - и выбросил ее из головы.
День или два спустя к первой загадке прибавилась вторая: пурпурный
дождь. Необычное, но безобидное событие. Все сошлись на одном: "Должно
быть, меняется направление ветра, вот и заносит скувву так далеко на
запад!" Песок продержался меньше одного дня, а потом очередной ливень смыл
все дочиста, заодно с воспоминаниями Этована Элакки.
Но ниуковые деревья...
Через несколько дней после пурпурного дождя Элакка наблюдал за сбором
урожая плодов ниука, когда к нему подбежал старший десятник, худощавый
невозмутимый хайрог по имени Симоост. Он находился в состоянии, которое
применительно к Симоосту можно было назвать ужасным возбуждением:
змееобразные волосы растрепаны, раздвоенный язык мелькал так, словно
норовил выскочить изо рта. Хайрог закричал:
- Ниук! Ниук!
Серовато-белые листья деревьев ниук имеют форму карандаша и стоят
вертикально редкими пучками на окончаниях двухдюймовых побегов, будто
внезапный удар электричеством заставил их встать торчком. Само дерево
очень тонкое, а ветки настолько немногочисленны и корявы, что такое
положение листьев придает ниуку забавный колючий вид, благодаря чему его
невозможно ни с чем спутать даже на большом расстоянии; но когда Этован
Элакка побежал вслед за Симоостом к роще, то разглядел еще за несколько
сотен ярдов нечто, с его точки зрения, невообразимое: на всех деревьях
листья свисали вниз, будто это были не ниуки, а какие-нибудь плакучие
танигалы или халатинги!
- Вчера они были в порядке, - сказал Симоост. - И сегодня утром тоже!
Но сейчас... сейчас...
Этован Элакка достиг первой группы из пяти деревьев и положил руку на
ближайший к нему ствол, показавшийся необычно легким: он толкнул и дерево
поддалось. Сухие корни легко вывернулись из почвы. Он толкнул второе,
третье...
- Листья... - добавил Симоост. - Даже у мертвого ниука листья
повернуты вверх. А тут... Ничего подобного мне видеть не доводилось.
- Неестественная смерть, - пробормотал Этован Элакка. - Это что-то