"Роберт Силверберг. Торговцы болью" - читать интересную книгу автора

ослепительно засиял, и огненный луч вонзился в живот режиссера с такой же
силой, с какой скальпель хирурга рассек больную гангренозную ногу старика.
Гарднер стремительно бросился прочь. Его ботинки загромыхали по
мраморному полу. Нортроп упал, прижав руки к животу.
Луч прожег костюм режиссера. В его животе зияла рана, огонь пронзил
тело, внутренности на ширину восемь дюймов и дюйма четыре в глубину. Боль
еще не пришла. Нервы Нортропа пока не получили послания от оглушенного
мозга.
Но вот они получили его; Нортроп извивался, бился в предсмертных муках,
на этот раз собственных.
Он услышал шаги.
- Боже! - воскликнул чей-то голос.
Нортроп, превозмогая боль, открыл глаза: _Маурильо. Но почему именно
Маурильо_?
- Доктора, - прохрипел режиссер. - Скорее! Господи, какая мука! Помоги
мне, Тед!
Маурильо посмотрел на Нортропа и улыбнулся. Он молча сделал несколько
шагов к таксофону, опустил жетон и, ударив кулаком по аппарату, заставил
его сработать.
- Пришлите фургон, срочно. У меня есть товар, шеф.
Нортроп корчился в нестерпимых страданиях. Маурильо присел рядом с ним.
- Доктора, - умолял Нортроп. - Хотя бы укол... Сделай укол. Боль...
- Вы желаете, чтобы я убил боль? - засмеялся Маурильо. - Нет уж, дудки!
Держитесь, пока есть силы. Надо протянуть до тех пор, пока мы не наденем
на вашу голову шляпу с проводами и не отснимем картинки.
- Но вы уже не работаете на меня, вас перевели...
- Конечно, - ответил Маурильо. - Я перешел в "Трансконтиненталь". Они
тоже начинают лепить кроваво-кишечные шоу.
Нортроп изумленно раскрыл рот. "Трансконтиненталь" - это же мелкая
пиратская компания, которая сбывает ленты в страны третьего мира, бог
знает куда! "У них даже нет собственной сети, - подумал Нортроп. - Они
никому не платят. Какая жалкая участь - умереть в адских муках ради выгоды
подлых торговцев видеозаписями. В такое мог вляпаться только Маурильо".
- Укол! Ради бога, Маурильо, укол!
- Ничего не могу поделать. Фургон вот-вот будет здесь. Они вас
заштопают, и мы все чудненько отснимем.
Нортроп закрыл глаза. Он чувствовал, как расползаются внутренности, как
их пожирает пламя. Он страстно хотел умереть, обмануть Маурильо.
Напрасно. Нортроп продолжал жить и страдать.
Он протянул еще час. Достаточно для того, чтобы отсняли агонию. Перед
самым концом его охватила злая обида - он стал героем чужой программы.