"Морис Симашко. Парфянская баллада [И]" - читать интересную книгу автора

Мубад говорил, закрыв глаза, но все видел из-за полуопущенных ресниц.
Мужи слушали привычные слова, глядя перед собой, а какой-то старый царь из
Кухистана явно спал. Он сидел ближе всех к шаханшаху, и осторожный храп его
врывался в святые слова в самом неподходящем месте. Среди молодых витязей
стоял легкий шум. Длинноногий и долговолосый по киммерийской моде Виру из
Махабада, укрывшись за спинами, играл с Рамином, младшим братом шаханшаха.
Рамин кошачьими движениями выбрасывал кости, невинно посматривая по
сторонам. Маленький паршивец здорово играл, обставляя зрелых мужей...
Женщины слушали со скучными лицами, и только махабадская царица Шахру
не сводила больших зеленых глаз с Мубада. Мидянка была в том возрасте, когда
глаза женщины уже не искрятся и не лукавят. Мудрая, спокойная откровенность
в них, и это волнует настоящего мужчину больше, чем исчезающая пена быстрых
взглядов и аромат красных глупых щек.
Мубад покосился на князя Карана, которого неизвестно за что выбрала
себе в мужья оставшаяся десять лет назад вдовой красавица Шахру. Простоватый
великан-мидиец сидел, тупо уставившись перед собой. Все знали, что Шахру
сохраняет ему верность...
Витязи давно уже ерзали, нетерпеливо поглядывая по сторонам, и даже
испытанные мужи начали поворачиваться на своих подушках. Мубад понял, что
наступила пора, когда святые слова начинают раздражать людей, и поднял руку.
- Великий учитель дал верное средство против происков Ахримана, -
сказал он. - Когда начинает туманиться чистое сознание человека? Когда
сгущаются черные силы зла в его душе? Когда кровь приливает к голове и руки
тянутся к железу? Тогда это происходит, когда желудок человека пуст, когда
кожа его шершава от холода, когда слепо жаждет он женщину. Лучший союзник
зла - воздержание. Мысли голодного всегда неправильны. Вот почему, прежде
чем решать государственные дела, мы должны подавить в себе подлого Ахримана!
В торжественной тишине взял шаханшах Мубад факел от священного огня и
поднес его к сухому дереву под самым большим котлом. Вспыхнуло оно, и сразу
зашумели, заговорили гости, придвигая к себе кувшины с вином.
Все котлы и жаровни обошел Мубад, зажигая под ними огонь. Веселые
костры загорелись со всех сторон, разгоняя наступившую темноту. Мясо
доставали из гранатового сока и жарили надетым на железные иглы. Пьянящий
запах его быстро пропитал воздух, и все собаки Мерва сразу подобрели. Даже в
рабадах*
--------------------------------------
*) Рабад - средневековый пригород.
--------------------------------------
замолчали они.
Когда Мубад садился на большой царский ковер, он снова увидел глаза
мидянки: влажные, восхищенные, близорукие от откровенной покорности. Мубад
выпрямился, развел плечи. Безудержное, как в молодости, веселье подкатилось
откуда-то снизу, заполнило грудь, ударило в голову. Он вылил в себя царский
рог крепкого и сладкого вина. А когда гости уже целовались друг с другом,
Мубад встал, сделал ей знак глазами и пошел в сад. Мидянка опустила ресницы,
а через минуту, скользнув спокойным взглядом по Карану, пошла между
темнеющими деревьями. Каран, сведя густые брови, беседовал со старым
кухистанским царем...
Они ничего не сказали друг другу, просто Мубад взял ее прохладную руку
в свою, и они вместе пошли в темноту сада. У самой стены, где срослись