"Морис Симашко. Искупление дабира (требует вычитки)" - читать интересную книгу автора

Там, в Исфагане, они тоже живут на развалинах и давят виноград. Из всех
народов ходят к ним в приюты греха пить вино и удовлетворять плоть с их
женщинами. Некогда особые храмы были у зороастрийцев, и содержались там для
этого жрицы. Сколько ни гонят их сей-
251


час мухтасибы по всем городам, обратить их к богу невозможно. На то,
как видно, есть для гябров особый промысел у творца миров...
За долгое время опять покойно на душе и в мыслях С весны он не видел
ее. Великий Вазир призвал его сюда из Исфагана, и пришлось все лето
приводить здесь в должный вид старую площадку для наблюдения светил.
Двадцать лет собирает он сведения о божьем порядке в небе, дабы можно было
обосновать агаю порядок в государстве. В плоскость простейших звездных
построений пытается заточить вазир великое сомнение бога, и не известна ему
Рей...
В год прихода своего на службу к агаю он увидел ее. О сухой терновник
были разодраны лицо и руки, тяжкие глыбы оседали в тьме. Все вверх он шел,
но огонь не приближался, колеблющийся, бесконечно уходящий. А потом вдруг
ярко вспыхнуло пламя, и в нем танцевала Рей...
Он знал, что это игра зрения. Она была по ту сторону огня, в наряде
жрицы на одних только бедрах, но какое это имело значение. Властно и
медленно, повторяя пламя, колебался у нее живот, изгибались руки.
Неравномерно все было, и долго клонились ее бедра в одну сторону; потом не в
такт рванулись в другую, и музыка лишь следовала за ней. Языки огня
подбивались под обнаженную грудь, тени рождались и умирали. Каждое мгновение
менялись очертания тела, никогда больше не повторяясь. Божья мудрость
утверждалась во всей своей правоте
Не мог он остаться в обычном соитии с ней и отступил в таящуюся тьму.
Там с тихим шорохом распадались и оплывали древние стены, не в силах
справиться с собственной тяжестью. Великий зороастрийский храм был некогда
на том месте, но Рей пережила камни...
Наутро, когда вернулся он наверх, то сразу увидел ее непричесанную.
Крикливо выпроваживала она от себя белобородого старика. Ардебильский платок
оставил ей тот в уплату, и Рей деловито примеряла его, переговариваясь с
соседкой. Безобразные красные цветы расползались по дешевой ткани, и глаза у
нее светились.
А еще она дралась с соседкой, и лица царапали они друг другу. Рот был
широко открыт у нее, хриплые во-
252


пли исторгались наружу. С гуламами, старцами, несведущими мальчиками
видел он ее, но ничего уже это не значило.
С первого мгновения все сделалось понятно ей. Она торопилась куда-то, и
неприкрытая поспешность проявилась в женском умении. Плоть ее привычно
притворялась, а руки в это время искали что-то необходимое ей рядом с
вытертой кошмой. Неровное пламя осталось где-то в ночи, грудь ее отбрасывала
точные тени. Зато, почувствовав необычное, она быстро стащила кольцо с его
пальца...