"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

мелодию, заказанную Мартиной, она неожиданно вонзила ногти мне в бедро.
Выпили мы много, не помню уж сколько. Под конец из посетителей
остались только мы, и официанты ждали, когда же мы уйдем - им пора было
закрывать. Кончилось тем, что нас вежливо выставили за дверь.
Был третий час ночи. Ночевать с подружкой в "Герцоге Бретонском" мне
было не с руки: в этой гостинице меня знали - я иногда останавливался там с
Армандой и дочерьми.
- Как ты думаешь, нас еще куда-нибудь пустят?
- Разве что в припортовый кабак.
- Едем.
Мы взяли такси - искать его пришлось долго. В темной машине Мартина
разом прильнула к моим губам, не влюбленно, но с судорожной нежностью. Не
оттолкнула руку, которую я положил ей на бедро, и я сквозь мокрую одежду
почувствовал, как пылает моя худенькая спутница.
Все произошло, как всегда в подобных случаях. Большинство кабачков,
куда мы наведались, были уже закрыты или закрывались у нас перед носом. Мы
попали в дешевый, мрачный, еле освещенный дансинг, и я увидел, как дрогнули
ноздри Мартины: все мужчины уставились на нее, и ей, разумеется,
померещилась опасность.
- Потанцуем?
Все в ней бросало вызов - взгляд, приоткрытый рот, бедра, которые она
все плотнее прижимала к моим: воображала, будто ее томит желание.
Нам подали тошнотворное дрянное пойло. Мне не терпелось уйти, но я не
осмеливался, предвидя, что подумает Мартина.
В конце концов мы очутились во второклассной, вернее заурядной,
гостинице, банальной и неказистой, где еще горел свет, и ночной портье,
протянув руку к доске с ключами, на всякий случай осведомился:
- Двуспальный номер?
Мартина промолчала. Я не ответил, но распорядился разбудить нас без
четверти шесть. Вещей у меня не было.
Багаж моей спутницы тоже остался в камере хранения: мы не дали себе
труда заехать за ним на вокзал.
Когда я запер двери, она сказала:
- Спать будем порознь, ладно?
Я обещал. Твердо обещал. В номере была крошечная ванная, и Мартина
первой устремилась туда, бросив на ходу:
- Вы ложитесь.
Я слышал, как она расхаживает взад и вперед, открывает и закрывает
краны, и во мне внезапно родилось ощущение близости. Да, близости,
которой - поверьте, господин следователь - у меня никогда не было с
Армандой.
Не помню, отрезвел ли я. Вряд ли. Я разделся и нырнул под простыню.
Мартина все не возвращалась, и я, полагая, что ей опять нехорошо, громко
спросил:
- Как дела?
- Ничего, - ответила она. - Вы легли?
- Да.
- Иду.
Чтобы не смущать ее, я выключил в комнате электричество. Когда дверь
ванной распахнулась, свет падал на Мартину только сзади.