"Жорж Сименон. Письмо следователю" - читать интересную книгу автора

жаловалась, не возмущалась. За калиткой, на гравии аллеи, поскрипывавшем у
нее под ногами, окидывала взглядом окно, за которым должен был находиться
я, и, еще не видя меня, слабо улыбалась: понаблюдав за ней сверху, вы
решили бы, что ее беглая нежная улыбка адресована занавеске.
Входила она не через подъезд, а через приемную. Так решила Арманда.
Почему - не знаю. Я не спорил. Коль скоро Мартина у нас на службе,
держаться она должна соответственно. И уверяю вас, я ни на кого за это не в
обиде.
Замечала ли что-нибудь Бабетта? Это меня нисколько не беспокоило. Я
торопливо допивал кофе, проходил через прихожую к себе в кабинет, где
Мартина тем временем успевала надеть халат, мы секунду-другую смотрели друг
на друга и обнимались.
Разговаривать мы не смели, господин следователь.
Это делали наши глаза. Поверьте, я не страдаю манией преследования, но
моя мать давно усвоила привычку ходить беззвучно, и с ней можно было
столкнуться там, где меньше всего ждешь.
Думаю, что у Арманды это была не мания, а принцип.
Более того, она считала это своим правом, которым пользовалась без
всякого стыда: хозяйка дома обязана знать, что творится под ее кровом. Мне
случалось заставать ее, когда она подслушивала под дверью, и она ни разу не
покраснела, не выказала даже тени смущения.
С таким же точно видом она отдавала бы распоряжения прислуге или
рассчитывалась с поставщиком.
Это было ее право, ее долг. Ладно, мы мирились с этим. И с тем, что
нам сразу же приходилось впускать первого больного: дверь приемной немного
скрипела и наверху, хорошенько прислушавшись, можно было различить ее
скрип.
За утро нам порой удавалось лишь обменяться осторожным взглядом да
коснуться друг друга пальцами, когда Мартина протягивала мне телефонную
трубку или помогала накладывать шов, промывать рану, держать ребенка, чтобы
тот не вырывался.
Вы знаете, преступников, но не знаете больных. Первых трудно заставить
говорить, вторых - молчать, и вы не представляете себе, что значит долгими
часами наблюдать, как они проходят перед тобой, загипнотизированные мыслью
о своих недомоганиях, болячках, сердце, моче, стуле. И мы вдвоем, в двух
шагах один от другого, до бесконечности слушали одно и то же, в то время
как нам надо было сказать друг другу столько жизненно важного!
Если бы меня сегодня спросили, какова диагностика любви, каковы ее
первые симптомы, я ответил бы: "Прежде всего потребность в присутствии".
Я недаром сказал "потребность": это так же настоятельно, властно,
безотлагательно, как потребности физические.
"Во-вторых, стремление объясниться".
Да, стремление объяснить себя и объяснить себе другого. Вы безгранично
восхищены, безгранично уверены - свершилось чудо, на что никогда не
надеялись, чего не вправе были требовать от судьбы, что она дала вам, может
быть, просто по рассеянности, безгранично боитесь потерять его и потому
ощущаете потребность удостовериться, что не ошиблись, а чтобы
удостовериться, нужно понять.
Вот, например, я был накануне в доме г-жи Дебер.
Прощаясь, Мартина бросила одну фразу. Эта фраза всю ночь не идет у