"Жорж Сименон. Дело Фершо" - читать интересную книгу автора

- Все готово! - крикнули снизу.
- Пошли есть.
На столе появились скатерть, графин с водой и графин с красным вином.
Салфетка Фершо была засунута в самшитовое кольцо.
- Дай и ему кольцо, Жуэтта.
- Представь себе, я уже об этом подумала! Ешь.
В супнице, такой же, как в деревенских домах, дымился суп. Закуски не
было. На второе подали жареную сельдь с вареной картошкой, затем сыр и
яблоки. Фершо съел только сельдь. Но зато пять штук.
Старуха, ворча, приходила и уходила. Ясно было, что она считает нового
секретаря проходимцем и сердится на Фершо, что тот взял его на службу.
- Я дам тебе список всего, что надо привезти из Кана, - сказала она
хозяину дома.
Тот ел с аппетитом, поставив локти на стол'. Пил только воду. Мишель
не решался налить себе вина.
- Вы не пьете вина?
- Если позволите...
Фершо лишь пожал плечами и придвинул к нему графин, - Не валяйте
дурака... Вы кому-нибудь сказали, что едете ко мне?
- Нет. Только позвонил мэтру Кюрсиюсу...
- Берите сыр.
Прошуршав по песку, перед домом остановилась машина. Набросив на капот
покрывало, шофер в форме и фуражке прошел на кухню.
- Арсен! - крикнул Фершо, не двигаясь с места.
Шофер, войдя, не скрыл удивления при виде гостя и поднес два пальца к
козырьку в виде приветствия.
- Это мой новый секретарь... Кстати, напомните, как вас зовут?
- Мишель Моде.
- Когда поешь, Арсен, отвезешь Моде в Кан. Ему надо забрать чемодан в
гостинице. Затем отправитесь на улицу Канонисс. Спроси ключ у Жуэтты.
Заберете простыни, подушку, лампу... А также заедете к Трошю и возьмете
напрокат пишущую машинку. Только не дай себя провести: больше тридцати
франков в месяц она не стоит. Ты видел Мореля?
- Он приедет в два часа, как вы просили.
- Иди поешь.
На дворе из плотных белых и серых облаков, набегавших с моря,
по-прежнему сыпал мелкий надоедливый дождь.
За спиной Фершо потрескивали дрова, выбрасывая подчас языки пламени,
не вносившие, впрочем, оживления и атмосферу дома, в котором царило
гнетущее ощущение пустоты.
Фершо молчал. Сидел, положив локти на стол, и ковырял в зубах.
Временами его рассеянный взгляд останавливался на молодом человеке,
которого разморило от тепла и еды. Этот взгляд был такой же пустой, как сам
дом, как пуст был безлюдный пейзаж за окном, где только редкие чайки с
пронзительным криком пикировали в море.
Требовалось усилие, чтобы сбросить с себя ощущений небытия, чтобы
дотронуться до скатерти, чтобы убедиться в реальности окружающего мира.
Было большим облегчением слышать, как гремит кочергой на кухне Жуэтта.