"Жорж Сименон. Дождь идет" - читать интересную книгу автора

- Да стой же смирно! Вот скажу отцу...
В руке кошелек. Взгляд суровый. - Почем?
- Двенадцать су за метр, ширина восемьдесят... Пока в уме
производится подсчет, губы не перестают шевелиться.
- А подешевле не найдется?
Видел я и таких, которые, уходя, бормотали:
- Посоветуюсь с мужем...
Почему это напомнило мне мадам Рамбюр с ее покупками, исполненную
достоинства, печальную и не смеющую отвечать на призывы рыночных
торговок, бабушку Альбера? Может, она тоже считала в уме? Матушка
говорила: ведь у них почти нет денег. Значит, они бедные. И, обходя
подряд прилавки, она все время подсчитывала, выискивая, что бы такое
купить подешевле и в то же время попитательнее для внука.
- Тебе надо хорошо питаться и окрепнуть! - повторяла матушка, если я
отказывался от какого-нибудь блюда.- Не то захвораешь чахоткой.
А как же чахоточный Альбер?..
Я увидел мадам Рамбюр. Она сидела неподалеку от окна. Она была видна
мне лишь до пояса, на коленях у нее лежала развернутая газета, тот же
"Пти паризьен". Альбер рядом с ней пил что-то дымящееся, то ли кофе с
молоком, то ли шоколад; и время от времени я видел, как шевелятся его
губы, когда он разговаривал с бабушкой.
Я-то знал, почему не гуляю по четвергам, как другие мальчики.
"Если завел торговлю..."
Да еще матушка не желала, чтобы я играл с уличными мальчишками.
Ну, а Альбер почему не гуляет? Из-за чахотки? Знает ли он, что болен?
Знает ли, что отец его сидел в тюрьме?
Тетя Валери, кряхтя, встала и, даже не взглянув на меня, спустилась
вниз. Наступил ее час. Она шла в "одно местечко". Потом тетя уже не
поднимется наверх и, к ужасу матушки, появится в лавке с такой миной, от
которой покупателям впору разбежаться.
Раньше родители могли беседовать между собой о чем угодно, не боясь,
что я их услышу. Хотя бы потому, что ложились позже. К тому же нас
разделяла перегородка, и если до меня смутно доносились их голоса, слов
я разобрать не мог.
Теперь это стало невозможно. После ужина тетя Валери оставалась внизу
до последней минуты. И так как я спал теперь в спальне родителей, то
слышал все, о чем они перешептывались.
- Сидит рядом с плитой, видит, что горит, и не подумает снять
кастрюльку или позвать меня! - жаловалась матушка.- Ни за что на свете
картофелинки не почистит...
И что бы сейчас ни утверждала матушка, я собственными ушами слышал,
как отец вздыхал:
- Ей семьдесят четыре, и у нее диабет...
А немного погодя:
- Все-таки у нас будет собственный домик в деревне...
Чего я никак не мог понять, так это истории с Буэнами и пресловутым
домом в Сен-Никола, поскольку тетя говорила об этом главным образом по
вечерам на кухне, когда я был уже в постели.
Как-то, не так давно, я напомнил матушке, что слышал тогда, но она
сразу возмутилась: