"Жорж Сименон. И все-таки орешник зеленеет" - читать интересную книгу автора

Ни за что на свете она не позволила бы горничной Розе подавать мне за
столом. В те времена, когда я часто устраивал у себя приемы, у меня был
дворецкий, но с тех пор, как я остался один, я обхожусь без него.
Насколько мне известно, мадам Даван около сорока лет, и я почти ничего
не знаю о ее прошлом. Мне горячо рекомендовало ее агентство по найму
прислуги, но она не предъявила никакого удостоверения. Я полагаю, она вдова.
Она никогда не говорит ни о своем муже, ни о том, какую жизнь вела до того,
как поступила ко мне в дом.
Она стала заботиться обо мне так, словно в этом и заключалось ее
назначение. Четыре года тому назад, когда я заболел воспалением легких, она
столь умело ухаживала за мной, что Кандиль был поражен.
- Вы были медицинской сестрой? - спросил он ее при мне. Она ответила:
- Мне приходилось ухаживать за больными...
Больше она ничего не добавила. Где это было? У нее в семье? В больнице
или частной клинике?
Мы доверяем друг другу. Я чувствую, что вся ее жизнь сосредоточилась
здесь, в моем доме, что мир за его стенами для нее не существует.
- Моя первая жена очень больна в Нью-Йорке, а наш сын повесился на
прошлой неделе...
- Вы очень огорчены?
Можно подумать, она догадывается о моих чувствах. Нет, откровенно
говоря, я не огорчен. Но, разумеется, потрясен. Скорее даже, изумлен. Разве
каждый из нас не надеется, что жизнь не готовит нам неприятных перемен?
- Когда вы в последний раз ее видели?
- В 1928 году...
И это единственная Пэт, которую я знаю, Пэт тех времен, молодая и
веселая.
- Она вас покинула?
Мадам Даван задает вопросы так просто, что они не кажутся нескромными.
- Да... Вдруг заявила, что хочет провести несколько недель в Штатах...
Она никак не могла привыкнуть к Парижу... Мой сын был тогда совсем
маленьким... Потом я узнал, что она потребовала развод и получила его...
- И все-таки вас мучат угрызения совести, не так ли?
Минуту назад я был убежден, что совесть моя спокойна, что я всегда
делал то, что должен был делать. Как она догадалась? Ведь и впрямь, с тех
пор как я прочел это письмо, вернее даже, увидел этот почерк, предвещавший
что-то недоброе, какая-то тяжесть навалилась мне на грудь. Я позвонил Эдди,
разбудил его в шесть часов утра. И вот я еще раз выполняю свой долг.
Но этого недостаточно, чтобы совесть моя успокоилась. Бог знает, может
быть, тогда, в то далекое время я не во всем был прав, когда сердился на
Пэт.
Я представил ее себе старухой, худой, как скелет, с раздутым животом,
похожей на ту беднягу, которая долгое время продавала фиалки на улице
Кастильоне.
Я забыл лицо Пэт. Где-то должны быть ее фотографии, но я не знаю где.
Надо спросить мадемуазель Соланж. Она работает в банке лет десять, и, если
иногда и делает что-нибудь для меня, она уже не моя личная секретарша.
Прежняя, Полина, с которой мне случалось развлекаться в своем кабинете,
вышла замуж и живет теперь в Марокко. Она и наклеивала в альбом эти
фотографии.