"Жорж Сименон. И все-таки орешник зеленеет" - читать интересную книгу автора

Я так редко кого-нибудь приглашаю! Реже просто невозможно. Понемногу я
привык есть один и теперь устаю говорить и слушать за столом.
Кроме кухни, вся квартира пуста: мой кабинет, бывшая комната моей жены,
ее будуар, и, разумеется, детские, так же как и большая гостиная и столовая.
Мадам Даван спит в комнате, которая долго принадлежала Жан-Люку.
Сначала она хотела тоже устроиться в мансарде, но по ночам я чувствовал себя
слишком одиноко в большой квартире, где стояла мертвая тишина и где, кроме
меня, не было ни души.
В то утро все шло так же, как и в любое другое утро. По радио не
сообщили ничего интересного. Выкурив сигарету, я потушил ее в пепельнице и
направился в ванную. Первой моей заботой было побриться.
Вот еще одна привычка, которую ничем нельзя объяснить. Большинство
мужчин бреются после ванны, потому что тогда борода становится мягче. Не
знаю почему, я делаю наоборот. За последние несколько лет, вероятно с тех
пор, как я живу один, я привык делать одно и то же в одни и те же часы.
Я слышу, как мадам Даван ходит взад и вперед по спальне. Она знает, что
я терпеть не могу вида неубранной постели, резкой белизны смятых простынь.
Она не уходит, пока я не оденусь, подает мне то, что я ношу при себе, а я
раскладываю это по карманам.
В общем, она исполняет обязанности лакея. Я всегда не терпел, чтобы при
моем туалете присутствовал мужчина.
В семь часов я слышу шаги в кабинете, смежном с моей спальней. Это
Эмиль, мой шофер, принес утренние газеты и положил их на столик. Он живет в
пригороде, кажется возле Альфортвиля, его жена вот уже около двух лет лежит
в больнице. Каждое утро, прежде чем выйти из дому, он убирает свою
квартирку. Через несколько минут он тоже сядет завтракать в кухне.
Совсем маленький мирок, всего пять человек в квартире, предназначенной
для большой семьи и для приемов. Сейчас придут две уборщицы, которые, делают
черную работу: каждый день они пылесосят все комнаты, даже те, в которых
теперь никто не бывает.
Я пока еще не надеваю пиджака, а только легкий халат и сажусь в свое
кресло в кабинете. Здесь я провожу немало времени, а если мне нездоровится,
остаюсь на целый день.
Пол застлан бежевым ковром, стены обтянуты кожей, такой же как и
кресла, только немного светлее. На стене, напротив моего любимого места, я
велел повесить большую картину Ренуара: это купальщица, молодая и цветущая,
капли воды скользят по ее розовой коже. Она рыжеволосая, ее нижняя губка
капризно выпячена вперед.
Я смотрю на нее каждое утро. Здороваюсь с ней.
Из-за этого мелкого дождя, из-за беспросветно серого неба мне сегодня
приходится сидеть при зажженных лампах, и со своего места я вижу, как
освещаются окна напротив.
Есть ли у других, как и у меня, привычки, без которых они уже не могут
обойтись? Прежде я не был таким. Мне кажется, что тогда дни не были похожи
один на другой, я никогда не знал ничего заранее, не знал, где окажусь
вечером и в котором часу лягу спать. Теперь я это знаю. В одиннадцать часов.
Почти минута в минуту.
С Жанной, моей второй женой, мы редко ложились раньше трех часов ночи и
еще спали, когда дети уходили в школу.
А Нора, которая была потом, вообще охотно проводила бы все ночи вне