"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автораконца передачи, закричал, радостно протягивая нам руки:
- Мир, друзья, мир! Можете отправляться по домам! Он нервно смеялся, лицо его было мокрым от дождя и слез. Передавали сообщение о Мюнхенском соглашении, и через несколько дней, уже демобилизованный, я снова сидел за своим столом в отделанном мрамором здании на улице Лафит. Это не был мир, это была отсрочка войны, многие это понимали, и потому несколько следующих месяцев были совсем особенными. Не то чтобы люди наслаждались жизнью, но у меня было впечатление, будто каждый изо всех сил старается жить как можно полнее, взять как можно больше радостей от жизни. И я тоже, хотя еще недавно чуть было не обрадовался войне. Не стану пытаться объяснить тебе это противоречие. Даже плеврит, который внезапно обнаружился у меня в декабре, не огорчил меня. Хотя врач очень настаивал на том, чтобы я лег в больницу или уехал к родителям, где за мной могли ухаживать, я оставался на набережной Гранз-Огюстен, и ухаживала за мной горничная, забегавшая ко мне в свободные минуты. Лежа в постели, прислушиваясь к звукам, доносящимся через окна, я читал с утра до вечера. Именно тогда я прочитал мемуары Сюлли "Сюлли, Максимильен де Бетон, герцог де Сюлли (1559 - 1641) - министр и друг Генриха IV", вышедшие новым изданием, а также, уже во второй раз, воспоминания кардинала де Реца "Рец, Поль де Гонди, кардинал (1613 - 1679) - политик и писатель, активный участник феодального мятежа середины XVII в. (Фронда).", книгу в старинном переплете, которую когда-то принес мне отец. Бледный, едва держась на ногах, я в январе вернулся на улицу Лафит. А чувствовал себя скверно, и мой начальник - тот самый, чье место впоследствии, когда его вынудили уйти в отставку, занял я, - настоял, чтобы я взял отпуск для восстановления здоровья. В раннем детстве я какое-то время жил в Грассе - мой отец был там супрефектом, - и мне вдруг захотелось вновь увидеть Лазурный берег, где я не был с тех пор. Я взял чемодан, две-три книги по теории вероятностей, сел в поезд и сошел в Канне. Там, в районе Сюке, я нашел гостиницу с пансионом. Эвкалипты и мимозы окружали ее белые стены. Сюке возвышается над портом и над городом, и я из своего окна мог видеть не только яхты, сновавшие в заливе и в море, но и крыши старого города, которые являли моим глазам все оттенки розового цвета. Мой дом был расположен выше остальных, и через окна и балконные двери я мог наблюдать скрытую от других будничную жизнь семей, чаще всего стариков. Однажды утром, когда на солнце было почти жарко, я поддался соблазну - спустился вниз к сверкающему морю и выкупался, совсем один на огромном пустынном пляже. Два дня спустя температура у меня поднялась до сорока, в полубреду я смутно слышал, как шепчутся вокруг меня какие-то незнакомые люди. А еще через день в санитарной машине я был доставлен в больницу, окруженную садом, напоминавшим монастырский. Здесь я и встретил медицинскую сестру Алису Шавирон, которая потом стала моей женой и твоей матерью. Я потому так подробно рассказал об этой поре моей жизни, чтобы ты лучше представил себе мое состояние в тот момент, когда ей суждено было |
|
|