"Жорж Сименон. Сын" - читать интересную книгу автора - Чтобы угодить твоей матери, я чуть было не пошел по дипломатической
части. Может быть, она устала от этой скитальческой жизни то там, то здесь, в разных концах света? Может быть. Не забывай, что к тому же она впервые сравнительно надолго оказалась во Франции и все для нее здесь было внове. Вилла "Магали" была загородным домом Айваров. Сюда по воскресеньям приезжал мой отец повидать невесту, окруженную шумной, блестящей молодежью. Отец был красивым мужчиной; он оставался им и в преклонном возрасте, до самой смерти. И в его внешности, и в поведении было некое врожденное изящество, которое я назвал бы породой, если бы это слово не казалось мне претенциозным. Но я хочу подчеркнуть особо, что в его глазах она, дочь посланника Айвара, была неизмеримо выше его, он должен был ее завоевать, а соперников было много. Она была центром притяжения, солнцем, а он - лишь одним из многих спутников, тяготевших к ней. Я считаю это очень важным: именно этим можно объяснить его поведение не только во второй половине его жизни, но и в последние годы первой, которая закончилась в 1928 году. С самого начала он был убежден, что недостоин ее, что напрасно о ней мечтает. И когда она согласилась стать его женой, он принял это как бесценный дар, как великую жертву, которую она приносила ему, отказываясь от более блестящих возможностей. Поддерживала ли она его в этом убеждении? Мне трудно на это ответить. Но, честно говоря, думаю, что да. Хотя, может быть, и бессознательно. Она так привыкла к всеобщему поклонению, что ей, должно быть, представлялась совершенно естественной такая любовь. Сначала ей казалось забавным ездить с мужем по местам его первых - обстановке, столь не похожей на привычную ей жизнь больших посольств. Я еще помню ее красивой и словно искрящейся; рядом с ней твоя мать показалась бы вялой. Сначала родилась сестра, затем, через четыре года, я. Несчастье разразилось вскоре после нашего переезда в Ла-Рошель. Мне было уже двенадцать лет. Матери было за сорок, но фотографии тех времен могли бы подтвердить, что время почти не коснулось ее. Рассказывают, что в детстве, прижимаясь к ней, я восторженно шептал: - Ты красивая. И решительно заявлял товарищам: - Моя мама самая красивая на свете! Не было ли в ней уже тогда каких-то признаков недуга? И почему никого не тревожила эта ее чрезмерная жизнерадостность? Как бы то ни было, но однажды ей показалось, что она беременна, это ее позабавило, поскольку она этого уже не ожидала. Уходя к врачу, она чуть насмешливо улыбалась, но, когда вернулась, на лицо ее словно легла траурная вуаль. Я хорошо помню этот октябрьский день. Был четверг, и, так как я оставался дома "Во французских школах по четвергам нет занятий.", я просил ее взять меня с собой, но она ответила: - Не такое уж удовольствие ходить к этому врачу Врач этот бывал на вечерах в префектуре - высокий, с рыжими усами и черепом, напоминающим сахарную голову. Мама ушла к нему около трех часов. И уже с четырех отец |
|
|